Совсем дети, они
носили одежды цвета зари – нежно-розовые – и занимала их лишь игра в камешки. Парни
и девушки постарше ходили в белоснежных одеждах. Такое же платье было на
конопатой провожатой, такое же надела и сама Морья. Лишь у немногих имелись
знаки отличия – одна или две звезды на балахоне. Старшие же наряжались в тёмные
одежды, и чем важнее был служитель, тем больше горошинок-звёзд украшало его
одеяние.
Мать Ивария носила
чёрное. На груди её сияло изображение луны. У мужчины с высокими залысинами, с
которым она беседовала в тени, в том же месте имелось изображение солнца – знак
настоятеля.
— А вот и наша
прекрасная гостья!
Пока Морья
раздумывала, как бы половчее заговорить с матушкой, та окликнула её сама. — Смотри,
отче, какая красавица!
Морья же ощутила,
что далека от "красавицы" как деревенская корова от ласточки. Да,
платье и правда было прекрасным – светлым, длинным, с короткими свободными
рукавами, едва прячущими локти, и глубоким вырезом, который девушка тщетно
старалась прикрыть. Но сама она...
Слишком загорелая
по сравнению с послушницами, непричёсанная, с обкусанными ногтями, босая...
Нет, сама она красавицей никак не могла считаться. Вслух же Морья сказала:
— Благодарю за
всё, мать Ивария. — Повернулась к настоятелю и изобразила книксен столь же
неловкий, сколь и при встрече с матушкой. — И вас, отец.
— Отец Ивар, дитя.
В нашей обители ты в безопасности.
Настоятель
степенно кивнул и удалился. Ивария же, глядя ему вослед, совсем по-девичьи, пихнула
Морью локтем в бок и хихикнула:
— Вот же старый
развратник! Всё из себя святошу строит, а в вырез к тебе так и косился, так и
косился!
Морья едва не
расплакалась и снова схватилась за края платья, но они, как назло,
выскальзывали из негнущихся пальцев. Да и ни одну из других девушек подобные
наряды не смущали. Равно как и послушников-парней, добродушно шутящих с ними.
— Что смотришь,
милая?
Ивария безошибочно
проследила её взгляд и присоединилась, матерински приобняв.
— Они... — Морья
никак не могла подобрать нужного слова. — Смеются....
— Так а что им
грустить?
— Но... Они же... —
Морья зарделась. У них считалось, что служитель Светила должен отдавать
божеству всего себя, а здесь, хочешь-не хочешь, а на кого-то засмотришься.
Особенно с такими вырезами на платьях. — Они вместе, — выдавила Морья. — Ну...
Парни и девушки...