Надо отдать Аделе должное — она держалась молодцом. Там, где на
ее месте почти любая рыдала бы, рассказывая, как ей плохо и
страшно, а ей в самом деле было плохо и страшно, она не произнесла
ни слова жалобы. Хаук тоже молчал. Поначалу метался по шатру:
четыре шага из конца в конец, резкий разворот, четыре в другую.
Эрик, которого злило это мельтешение, рыкнул на него, презрев все
приличия — дескать, шли бы вы, господин, заниматься неотложными
делами, каковых наверняка накопилось преизрядно, и нечего тут
метаться, пугая жену и раздражая целителей. Хаук, вопреки
ожиданиям, не огрызнулся в ответ, но и не ушел. Снова сел рядом с
женой, взяв ее за руку. Та слабо улыбнулась.
— Простите, что доставила вам столько хлопот.
— Это я виноват, что не предупредил загодя. Я провел в этих
местах много лет, а откуда было знать вам?
Потом в шатре надолго повисло молчание. У Хаука хватило ума не
дергать остальных бессмысленными вопросами наподобие «как долго это
будет продолжаться» и «точно ли все обойдется». Аделе, то и дело
снова начинавшей хватать ртом воздух, было не до разговоров, Ингрид
не любила болтать без цели и смысла, а Эрик слишком устал. Плетения
слушались, больной не становилось хуже — вот и ладно.
Потихоньку «не хуже» стало превращаться в «лучше», а потом и в
«совсем хорошо». Наконец, Эрик прошелся еще раз диагностическим
плетением и улыбнулся.
— Ну, вот и все. Теперь только отдохнуть, и все будет хорошо.
Зовите служанку, чтобы помогла вам раздеться, потом Ингрид поможет
вам уснуть, а я больше не нужен.
— Спасибо, — прошелестела Адела. Перевела взгляд на Ингрид. — И
вам. И простите.
— Не стоит, — сказал Эрик. — Когда-нибудь вы будете
пересказывать внукам эту историю и смеяться, как мы с Ингрид
смеемся, вспоминая, каким образом узнали свойства этого цветка.
Она слабо улыбнулась в ответ. Эрик вопросительно глянул на
Хаука.
— Далеко не уходи, — сказал тот. — Сам покажу тебе, где
расположиться. И прикажу, чтобы накормили. А Ингрид пока побудет с
Аделой.
— Ингрид тоже надо накормить, — сказал Эрик.
— Да, конечно. Можешь идти.
Эрик вышел из шатра. Далеко не уходить, значит. Он опустился
рядом, прижав колени к груди и опустив на них подбородок. Глянул на
небо — солнце уже клонилось к горизонту. Ничего себе они
провозились… Закрыл глаза, кажется, только на миг — и вздрогнул,
когда его тронули за плечо.