Впереди, если все пойдет по плану, Амстердам. В Амстердаме нам
надо высадить Дрику. Не просто высадить, естественно, а для начала
узнать, где ее мать, к которой она едет. И что там вообще в
Амстердаме делается, не превратился ли этот старый город на каналах
в подобие покинутого нами недавно Нью-Йорка. Если город в норме и
мать найдем – расстанемся. Если нет, о чем думать не
хочется, – будем думать дальше. Придумаем что-нибудь, это дело
понятное. Пока придумывали, по крайней мере.
Путь нашей лодки предварительно был проложен на британский
Плимут, откуда мы намеревались свернуть в Ла-Манш, или Канал, как
называют пролив англичане. Хотелось взглянуть с борта и на
британский берег, и на французский, понять, во что вылилось
нашествие мертвецов для Европы. Очень уж слабая надежда была на ее
выживание, если откровенно. Тут и скученность, и невооруженность
населения, и либеральные правительства, и маленькие слабые армии –
все против них. Никакого просвета, если честно. Вспоминалась
маленькая Швейцария, где каждый военнообязан и хранит дома автомат,
но и этого, как мне кажется, совсем недостаточно. Что взять с
населения страны, не воевавшей ни с кем сотни лет и всегда
старавшейся держаться подальше от любой заварухи?
Не знаю, не знаю. Вот не верится в счастливый исход – и все тут.
Впрочем, нам в Швейцарию точно не по пути. Берег французский, берег
бельгийский, а следом за ним – голландский. Все, первый пункт
нашего путешествия будет достигнут, можно радоваться.
Сэм… Сэм до сих пор не сказал о своих планах. Сойдет на берег в
Голландии или пойдет дальше со мной, до самого Питера, – пока
ни гугу. Ну я и не настаиваю: придет время – скажет. Может, он и
сам пока не решил и присоединился к нам лишь потому, что ему было
нечего делать.
Коту, прибившемуся к нам еще в Аризоне, все равно, как мне
кажется. Он спит сейчас прямо у меня за спиной, на диванчике,
предназначенном для отдыха подвахтенного. При этом он меня сменять
на посту не собирается, так что занимает его без всякого на то
права – узурпировал, можно сказать. Но тут ничего не поделаешь, все
их кошачье племя такое.
Топлива нам до Питера не хватит – там еще полторы тысячи миль
ходу, маршрут извилистый, но подозреваю, что в Европе им можно
будет где-нибудь разжиться, в каком-нибудь порту или марине – взять
да и слить. Проходили мы уже это дело, разобрались, как надо
действовать. А вот что там, в Питере… этого не знаю и представлять
боюсь. На ум опять приходит недавно покинутый Нью-Йорк – гигантский
мертвый город, разлагающийся как труп, каким он, в сущности, и
является.