— Как отсюда выбраться? — единственное, что меня сейчас
волнует.
Спрашивать про родителей или императорскую дочку - означает
точно выдать себя. Даже если представить самое невозможное, что я
очутился в этом их, сейдовском, междумирье и разговариваю с
какой-то божественной сущностью, то с чего ей мне помогать? Снова
накидают загадок, а мне потом живи с этим.
— Всего лишь пожелать, Льесульв. Ты найдешь, что ищешь, но цена
тебе не понравится. Берегись.
— Что еще за Льесульв? — спрашиваю я и теряю зрение.
Ах ты, это уже второй вопрос...
Меня греет тепло живого огня. Совсем рядом трещат поленья,
донося запах горящего дерева. Где-то журчит вода и щебечет одинокая
птица.
Распахиваю глаза. Передо мной кострище, обложенное по кругу
крупными камнями. Под задницей какой-то пенек, а на соседнем сидит
Володя, уставившись в огонь костра. Мы на берегу фьорда и солнце
уже зашло за горы, небо еле светлое.
Оглядываюсь и вижу фонари, подсвечивающие дома с травяными
крышами. Это что вообще сейчас было?
— Никуда не уходи! — ору я на прорицателя и подскакиваю.
Ну я вам сейчас устрою! Я мчусь, спотыкаясь и сметая какие-то
конструкции из палок. Ускоряюсь на тропке в зарослях, хватаясь за
стволы и ветки деревьев. Кажется, сбиваю череп и он с хрустом
катится вниз.
На двери дома ведьмы висит новенький сверкающий кодовый замок.
Настолько же неуместный среди общего антуража, как и металлическая
табличка с часами работы и вторая, с надписью «закрыто».
Тупо смотрю на это все какое-то время, дергаю запертую дверь,
отряхиваюсь от посыпавшегося на меня мха и чешу в затылке. И бегу
обратно в деревню.
Я мечусь между домами, из под ног шумно летит гравий. И тут
из-за поворота выходит Инга, я налетаю на нее, хватая за плечи,
чтобы удержать от падения. Не отпускаю, только злобно
прищуриваюсь:
— Где эта ваша сейдкона, которая типа не настоящая? — шиплю я на
северянку. — Где эта бабка ненормальная?
— К..к..акая бабка? — у блондинки вполне искренне расширяются от
удивления глаза. — Игорь, что случилось?
— Сейдкона. Там, — я мотаю головой в сторону скалы и избушки. —
Старушка.
— Игорь, — Инга мягко освобождается от захвата, отправляя
одежду. — Там нет никакой старушки. Сейдкону изображает Алов,
молодая девушка. Так туристам, особенно мужского пола, больше
нравится.
— Да что за бред! Решили подшутить над чужаками? — завожусь еще
больше. — Мы с Володей оба ее видели...