— Что ещё за фонд отделения? —
спросил у Василя, когда тот заявился в комнату полчаса спустя.
Мой сосед только рукой махнул, а на
его округлом лице отразилось нескрываемое отвращение.
— Барчук поборы устроил. Хочешь в
увольнения ходить — гони десятку. Но это для молодых — не знаю,
чего к тебе Боря полез.
Я фыркнул.
— Да чего там непонятного? — И махнул
рукой. — Ладно, ерунда. Чай наливай. Я галетного печенья купил.
— О, здорово!
— А много нас стало, не ожидал, —
заметил я после этого. — Цельного лейтенанта закрепили.
— Да какой Вяз лейтенант? — фыркнул
Василь. — Кандидат-лейтенант он, выпускник военной кафедры. По
сути, Дыба всем заправляет. Говорят, он всерьёз рассчитывал
взводным стать, да после случая с Казимиром… Ну ты в курсе…
Я кивнул.
— Всё равно народу много.
— Почти все контрактники.
— В смысле?
Василь отпил чая и усмехнулся.
— Те, кто контракты с частниками в
распределительном центре заключил. Но это ещё самые адекватные,
некоторые отсеяться успели, некоторых сразу на лесоповал
отправили.
— Серьёзно?
Мой сосед фыркнул.
— Петь, а ты как думаешь? Нужно же
кому-то деревья валить там, куда обычным людям ходу нет!
И точно, «зелёный клин» — настоящая
головная боль всего корпуса. Вырубить всю тайгу под корень даже не
пытались, а вот просеки в окрестностях Эпицентра прокладывали и
обочины дорог расчищали на постоянной основе. Просто не
задумывался, кто этим занимается, хотя машины с решётками на окнах
попадались на глаза регулярно.
Я задумался над словами товарища и
спросил:
— А как с коммерсантами
договариваются? Они же в обучение деньги вложили и стипендии
выплачивали.
— Вроде из довольствия какая-то часть
отчисляется. Там ещё немного набежать успело, расплатятся. — Василь
допил чай и потянулся. — Ну что, пора спать ложиться? Завтра денёк
будет не из лёгких, начнём зачёты сдавать.
— Ага, сейчас, только форму в порядок
приведу, — сказал я, достал из чемоданчика катушку ниток с иголкой
и принялся возвращать на нашивки букву «К». Ефрейторскую лычку
спарывать не стал, поскольку приказа о разжаловании в рядовые до
меня не доводили. В канцелярии комендатуры об этом даже речи не
зашло — приняли документы, и всё.
На утреннем построении не раз и не
два ловил на себе взгляды Феди Маленского, а уже перед столовой, он
остановил всех, подошёл и заявил: