Вид с холма был
впечатляющим. На пологом берегу огромного и, похоже, все же,
пресного озера, стояло большое поселение, размерами сравнимое с
провинциальным довоенным городом. С точки зрения стороннего
наблюдателя, лучше места трудно было бы пожелать. Поселение
расположилось в ложбине между двух скал. С третьей стороны
плескалось озеро. Подступы к поселению были перекрыты высокой
стеной. Частично она была каменной, частично - собранной из плотно
пригнанных друг к другу кусков железной арматуры и колючей сетки.
Далеко, насколько хватало глаз, тянулись возделанные поля, на
которых колосились зеленые злаки, поднималась кукуруза и
подставляли солнцу видимые даже с холма округлые бока плоды зеленой
тыквы. На грядках копошились сотни фигур полуголых рабочих. Поля
были также огорожены колючей сеткой, забором и смотровыми вышками,
которые отстояли друг от друга на значительном расстоянии. Перед
стеной был прорыт широкий ров.
Отряд
остановился, словно собирая силы перед последним, уже безопасным от
всех тягот пути по пустоши, марш-броском. Рыжая дочь самого
крупного рабодельца на всем Побережье Красная Кейт бросила взгляд в
сторону раба, поимка которого стоила ей таких усилий. Раб,
единственный из всех, кому когда-либо удалось от нее уйти, спустя
множество долгих и хлопотных дней был пойман. Теперь покрытый
царапинами, ссадинами и синяками, осунувшийся, грязный и вонючий,
этот раб уже ничем не напоминал того гладкого и смазливого беглеца
из Приюта, который с видимой легкостью за два раунда положил
лучшего гладиатора Сходки, а потом растворился в ночи радиоактивной
пустыни как какой-нибудь долбанный герой старых комиксов. Джонни
Хесс, как звали этого проблемного ублюдка, выглядел подавленным и
больным. Он уже был больным, когда они поймали его. Теперь, после
долгого пешего перехода и постоянных опробований на его шкуре
шокера, встроенного в ошейник, он, судя по всему, окончательно
ослабел, отупел и сник, реагируя на одни только побои. Последние
несколько дней он доставлял настолько мало проблем, что Кейт, при
здравом измышлении, даже сняла с него наручники. Чутье рабской
психологии не подвело ее и на этот раз - сбежать раб уже не
пытался, как не пытался кидаться с кулаками на конвой или просто
взывать к милосердию и совести похитителей. Впрочем, в этом была
немалая заслуга его спутников, довольно быстро сумевших наглядно
показать все составляющие его изменившегося социального положения.
"Святоша из Приюта", как называл его безвременно почивший торгаш
Меллори, уже не пытался разговаривать, и только тупо дергался в
ответ на обращенные к нему тычки. Кейт, впрочем, чем дальше, тем
все меньше этим была довольна. Ситуация, при которой святоша
сломался бы чересчур быстро, ее не устраивала. Она собиралась
заняться обучением этого проблемного раба как следует, и
непритворная чрезмерная покладистость обесценивала его интересность
в ее глазах. Впрочем, опытная со знанием душ своего товара Кейт
была уверена, что прострация раба Хесса была временной, вызванной
чрезмерной усталостью, болезнью и шоком, а потому состояние его
подавленности беспокоило ее, но пока не слишком.