25-я рага - страница 4

Шрифт
Интервал


в мокреди истину и межу и шептала слова
прощания и слова прощения, so_long-so_long,
я втаптываю твои корни в небо.

[coyote negro raga]

это дорога в один конец, непогашенный билет,
выданный на руки в глубоком детстве,
если все еще способен закрыть глаза —
зажмурься: здесь всегда остается место
точечного света, выгодно оттеняющего пространство,
как то и положено
в сложенной
дихотомии молчания и крико/подобия
чайки, заблудившейся меж заливом и взгорьем,
но не смеющей повернуть назад;
у плато плутающая осень
заботливо прибирает прошлогодний сор;
выговором, говором, акцентом —
заклинание тварности: точка отсчета,
делящая полярности базиса и надстройки, момент
непостижения основополагающих истин, где торг
не уместен и
не сопоставим с реалиями рынка;
я малым сим предписываю кротость
и спор
о частностях и неустойках.
отныне – белым в молоко
в найм перспектива территории, когда-то
должно быть, населяемой другими:
едва ли здесь найдется строчка
для следа нашего, с избытком —
для оттисков нашедших выход из пустыни
и заселяющих ландшафты,
мгновение тому лишенных человека.
ом!
мой бон мой бег мой кроткий бог,
я заметаю след и выхожу из дома.

[речь о вселенской мудрости в капле пролитого молока…]

…бхикшу сысой говорит о шумах в сердце и неизлечимой душевной хвори,
появляющихся в момент восхождения по лестнице на <тринадцатый> этаж,
которого, как известно не существует, в отличие от извести,
которой здесь покрывают стены и ретушируют души узоры,
чтобы, нечаянно, не выпасть
из времени и из пространства.
осознавая их непостоянство, конечно, эти опасенья
мне видятся нелепыми отсюда: чердачное окно так ириеподобно,
и ты, взобравшись вновь на крышумира и – обнаженным став —
суставы жаждешь преломить на крылья, что позволят
невздорную осмыслить сущность серафимов
и прочих яснооких, кистеперых,
исчезнуть успевающих до вдоха.
так допивай свое омманипадме,
пока над городом восходит неделимость.

[чтение в темноте vii]

совинокрылый, я вырастаю из твоей земли,
ломкие ветки собираю, выданные огню,
гадаю на погоду
знаменосец, охранитель нищих духом,
отливаю птицам пулю, загадывая число пи
дующим на холодную воду,
и вам, выглядывающим из глины и плоти небоскребов,
переписывающим себя каждое утро по стеклу наново,
в души вкладываю керосиновые лампадки, чадящие
копотливым дымком справедливости и неравноправия.