25-я рага - страница 5

Шрифт
Интервал


во имя мирового пожарища,
присного славославного пожорища,
оголтелого предела:
полые торговцы пылью и срамом,
лютующие в исподнем,
таят леса своих нерукотворных тел.
тем и ладны.

[чтение в темноте viii: политика и начала анализа]

дни недели складываются в поколения;
навязчивая глоссолалия —
как способ преобразования
информации в кинетическую энергию…
быть может, именно поэтому
земля продолжает вращаться,
солнце – сгорать,
космос – кипеть
в точке отрыва.
сегрегация по признаку тела,
констатации срыва.
Марксу определенно стоило бы родиться женщиной,
в нем столько теплоты и смирения,
что хватило бы на поэму
и на то, чтобы наполнить молоком
все-все твои кисельные берега, дружочек.
все еще душно и ломко —
болезнь становления голоса,
отравляющего тело пубертатным ядом.
ассоциации
юных социалистов
основывают тоталитарные секты,
повернутые на совокуплении,
искуплении,
преображенный танатос,
расщепляет атом единоверия,
вовлеченности окись порождает приступы недоверия
несвоевременной схоластике
и одержимости потребления,
наводящей мосты и подводящей основы
под благоустроенность яблоневых садов
на африканской равнине
в годину лютых дождей
и зацикленности мира
на полюсах.
быстрее, громче,
нам необходимо
спешить,
восток, запад,
север без признаков юга,
прочие,
пока не пришли все те, тонкокостные,
с обратной стороны
с лицами бабочек,
и не пожрали друг друга.

[погребальный поезд хайле селласие]

я иду по следу твоего погребального поезда, хайле селласие,
выжженному ровной колеей в потрескавшейся земле Вавилона,
где, как известно, пустыня, слишком большая для сорока языков сорока племен и
сорока поколений без памяти; я вырываю твой труп, памятный,
удостовериться в подлинности твоих девяти имён.
в этом мире наперечет нелжи, стократ больше обмана и падали,
сами склоняем которые по сорок раз на дню
на уровне сердца, хайле, люблю
ли, ненавижу, статика смысла и право выбора
из ста жизнесмертей единственной – благо, и я пою
так
о самой последней.

[благоволительницы]

карликовые толстосумы Европы, верные завету Фрейда
штурмуют ковчег, укрытый царицей Савской
где-то в песках Эфиопии южнее Аксумы,
если верить пересказам Кебра Нагаст
для октябрят,
тысячекрат-
но размноженным на дармовой
бумаге, вперемешку с эфиром,
зефиром, мелками, мотыльками,
спаленными дотла солнцем твоим любви пью
Джа безмятежность,
сидя на нижних ветвях