– Она в командировке.
Люда прошла в зал и, остановившись у портрета молодого парня в кимоно и медалях, спросила:
– А сын?
Мужчина сообщил, что мальчик на тренировке и вернётся не раньше десяти. Люда машинально глянула на своё запястье и отметила, что у них в запасе было ещё полтора часа.
Жан-Поль пошёл на кухню, поставил чайник, включил радио. Как по заказу, из приёмника заиграла старая лиричная Don’t Speak, вернувшая обоих во времена молодости. Они посмотрели друг на друга и приблизились вплотную. Она почувствовала на своей талии его горячую ладонь, и у неё немного закружилась голова. Он сладко поцеловал её в запястье, а затем в шею, за волосами. Её накрыла волна дрожи. Чайник свистел, как обезумевший физрук, в то время как двое, назвавшие себя Жан-Полем и Француазой, покоряли вершины удовольствия…
Люда потянулась к нему и поцеловала его в адамово яблоко, он шумно выдохнул и упал рядом с ней.
Они ещё некоторое время смотрели в потолок и молчали. Она думала о гимнастах и пыталась представить, сравнимы ли ощущения полёта под куполом цирка с теми, что она испытала несколько минут назад.
Вскоре он встал, накинул махровый халат (всё же есть мужчины, которые их носят) и пошёл заваривать чай. Она наблюдала за его быстрыми и уверенными движениями, любовалась широкой спиной и вдруг поняла, что безумно хочет его обнять. Она подбежала к нему и обняла его сзади. Он замер с двумя чашками в руках. Несколько минут любовники кутались в нежном молчании. И вдруг эту безмолвную идиллию нарушил звук ключа, открывавшего входную дверь. Они оба содрогнулись. Жан-Поль среагировал первым – поставил на стол чашки с горячей жидкостью и спрятал женщину в полы своего халата. Два голых тела прижались друг к другу в махровом убежище. Людмила положила голову на грудь мужчины и затаила дыхание.
– Есть кто дома? – крикнул подросток и бросил спортивную сумку на пол в коридоре.
Сперва они услышали его шаги, а потом в дверном проёме увидели его рыжую голову. Заметив парочку, он глупо хихикнул, расплылся в улыбке и сказал:
– Ладно, будем считать, что я этого не видел.
Француаза и Жан-Поль услышали, как мальчик снова зашаркал ногами по паркету. Вдруг он крикнул, обращаясь к Людмиле:
– Мам, я есть хочу. Скоро будем кушать? А то я с вашей любовью-морковью так и умру от голода.