– Видишь, Анька, – говорили подруги, – надо тебе иногда на люди выбираться – совсем другая стала.
На следующее утро, едва проснувшись, Анна еще сильнее ощутила мучительную тоску. Два дня она металась, и плакала, кричала, что у нее боли в сердце. Вызванный свекровью врач дал ей больничный и прописал капли, которые не принесли никакого облегчения, а Нина Ивановна, жалея сноху, говорила знакомым:
– По Витьке она, страсть как, убивается. На что уж мне, матери, тяжело, а на нее смотреть – сил нет! В кино, говорю ей, сходи, с подругами погуляй, с ребенком в зоопарк съезди, что ли – нет, не хочет. Ох, горе наше горькое!
Спустя неделю позвонила подруга Анны и позвала к себе на день рождения. Нина Ивановна радостно засуетилась:
– Сходи, Анютка, я сама Алешу из садика приведу и посижу с ним. Развлекись, дочка.
День рождения оказался семейным, и за столом вместе с друзьями именинницы сидели ее родители и тетка, которая осторожно спросила Анну:
– А тебе не хватит, девочка? Ты уже всю бутылку выпила.
– Да ну тебя, тетя Маша, пусть пьет! – прикрикнула на нее племянница. – У нее муж в Афган ушел воевать по собственному желанию, ей можно и повеселиться чуток.
Поздно вечером Анну привезли на такси две подружки – она выпила столько, что не смогла сама добраться до дома. В ту ночь ей спалось без кошмаров, но на следующий день не стало мочи – отпросилась с работы, вновь сказавшись больной, и побежала в магазин за бутылкой.
Нина Ивановна не сразу поняла, что сноха превращается в алкоголичку. Когда Виктор вернулся домой – нервный, с застывшей в глазах настороженностью, – мать не решилась рассказать ему о пагубном пристрастии Анны. Она надеялась, что приезд мужа излечит молодую женщину, да та и сама наивно полагала, что ее тоска и смятение вызваны были тревогой, а теперь с водкой покончено раз и навсегда.
Счастливая жизнь продолжалась ровно неделю, а потом между молодыми пошли трения. Виктор и прежде был вспыльчив, а теперь выходил из себя по любому поводу. Ему казалось, что жена невнимательна к сыну, глупа и неопрятна, любое ее возражение вызывало у него приступ бешеной ярости. Он никогда не кричал, но бешеные глаза на ледяном лице с дергающимися желваками приводили ее в ужас, а полные горечи презрительные бранные слова унижали и били хуже кнута. После очередного раздора Анна не выдержала – запила опять. Впервые увидев ее пьяной, Виктор был ошеломлен. Стиснув плечи жены, он несколько секунд всматривался в красное лицо с веселыми хмельными глазами, потом с отвращением оттолкнул ее и, стиснув зубы, процедил: