– Итак, к нам с визитом наведывался некий британский джентльмен? – спросил Уолтерс достаточно громко, чтобы его услышали еще несколько человек. – Собираешься сбежать с каким-то титулованным типчиком и даже не проститься, а, Нелли?
Спекуляции на тему моей личной жизни составляли немалую толику бесед в мужской компании редакции, и я знала об этом. Я молода, вполне хороша собой и даже отчасти знаменита. Предполагалось, что я выскочу за первого же перспективного жениха, который мне подвернется. Но я как раз не собиралась этого делать.
– Я никогда не покину моих прекрасных рыцарей редакционного стола.
Они загоготали, услышав мой кроткий ответ. Коллеги понимали, что я вовсе не скромница, как понимали и то, что таких неотесанных, самоуверенных любителей виски и сигар вряд ли стала бы терпеть дама тонкой душевной организации. Однако я тонкой душевной организацией не обладала, к тому же не горела желанием проститься с независимостью, которая мне досталась с таким трудом, ради какого-то мужчины. Это поражало коллег куда сильнее, чем любая из моих диких выходок, даже когда я собралась проехаться на слоне Джимбо в цирке покойного господина Барнума[5].
– Мы никогда тебя не поймем, – напыщенно произнес старик Бродхерст, прижав руку к сердцу.
Но мне их понимание и ни к чему.
Глава третья
Полный карман смерти
Нью-Йорк страдает от того, что под шоколадной глазурью скрывается самая отвратительная начинка.
Эдит Уортон в 1882 году, когда был возведен белоснежный замок Вандербильтов
Мой дом положил конец фасадам из коричневого песчаника.
Алва Вандербильт, неопубликованные мемуары (1917)
Из заметок Шерлока Холмса
Я ожидал срочного вызова от главного коммерсанта с Пятой авеню. Это чем-то напоминало игру в вычурные шахматы эпохи Ренессанса: вроде поединок ведется в шутливой форме, но я ощущал за происходящим скрытый ужас.
Любой человек или любая сила, что играют с миллионерами и бесценным старинным артефактом, способны на куда более масштабные игры на куда более уместных досках, чем наши жизни и время.
Однако вызов пришел скорее, чем я ожидал, и исходил от другого лица.
– Мистер Холмс! Мистер Холмс!
Я услышал голос, стоило его обладателю выйти из лифта, и все это под аккомпанемент тяжелого громкого топота по толстому ковру в коридоре отеля. Пускай это и Нью-Йорк, а не Мейфэр