Как я уже говорил, святая обитель находилась в западной части Баксвэра на небольшом холме, который возвышался над городом как некий сакральный символ. В далекие времена, когда королевские земли подвергались набегам южных соседей, эти монастырские стены становились надежной защитой, принимая под свою сень жителей города […]
…[широ]кая дорога, начинавшаяся у ворот, вела к центральной площади Баксвэра и уже отсюда разбегалась узкими улочками, застроенными каменными домами, в которых жили богатые горожане. Ближе к окраине, будто стыдясь своих обитателей, дома прижимались к земле, и двухэтажные постройки сменялись убогими и ветхими лачугами, где царили вечная нужда и голод. Нищета была мне знакома. Многие из крестьян, живущих на землях моего отца, с трудом доживали до весны, но здесь было нечто иное – непонятное и совершенно чуждое моему разуму.
С того памятного дня прошло почти два месяца, и в город пришла зима. Пусть и не такая снежная, какой она была на моей родине в Ровальи, но достаточно холодная, чтобы украсить лица девушек нежным румянцем. Признаю, умерщвлять плоть было крайне трудно, и я, сам того не замечая, частенько заглядывался на горожанок, когда оказывался на улицах Баксвэра или в соборе, где они заполняли храм Божий. Даже молитвы, должные помогать новицианту[5], не оказывали влияния на мои буйные чресла.
Не буду verbatim[6] описывать мои первые шаги в святой обители, тем более что они не были означены чем-то примечательным. После возвращения настоятеля я отдал бумаги, переданные ему отцом. Среди них были письмо и документы, свидетельствующие о том, что барон Гийом де Тресс приносил в дар монастырю Святой Женевьевы небольшую деревушку, находившуюся на юге его владений. Это была плата за мое будущее…
Мне назначили наставника, который должен был подготовить Жака де Тресса к новой жизни. Жизни, в которой появится брат Жак. Наставник… Как сейчас вижу морщинистое лицо, покрытое старческими пятнами. Если память не подводит, его звали Агниус. Он был стар и уже встретил не меньше пятидесяти весен. Несмотря на возраст, брат Агниус был довольно крепок и не давал мне послаблений, требуя должного прилежания в изучении монастырских правил. Я был поселен в его келье и находился под неусыпным вниманием, сопровождаемым вечно недовольным ворчанием.