— Никакой клан я не выделяю, ко всем
отношусь по их поступкам и заслугам, ни к кому незаслуженной
милости не проявляю. Прохор, ты уже пятьдесят пять лет пытаешься
подкладывать под меня девок, словно какой-то сутенёр. Может мне
сменить твою должность? Будешь не камергером Владыки демонов, а
построишь бордель и займёшься делами любовными?
— Если Ваше Могущество прикажет, я и
борделем стану управлять, и навоз за кентаврами убирать. — Сатир
кивнул гитцераю.
— Ладно, долой шутки, — ответил
повелитель серьёзным тоном. — Гарем я собирать не буду, нет у меня
времени на развлечения. Ну, соберётся вокруг меня толпа женщин, а
дальше что? Кто ими займётся? У меня дел невпроворот: нужно
разобраться с мятежниками, близится война с человечеством, проблема
продовольствия решена лишь временно, главы кланов готовы вцепиться
друг другу в глотки и не делают этого только потому, что меня
боятся. Хватит пытаться потратить моё время на ерунду.
— Как прикажет Владыка, — Прохор
показал вежливую улыбку. — Позвольте поднять эту тему несколько
позднее.
— Ох и достал же ты меня, старик, —
сокрушался гитцерай. — Всё, хватит об этом. Лучше скажи, как
думаешь, Гундольт сможет привести свои войска раньше, чем через две
недели?
— Нет, Ваше Могущество. Минотавры и
кентавры* быстры и выносливы, да и гитцераи легко справятся с
тяжёлым путешествием. Но инкубы, наяды и ламии быстрого темпа не
выдержат, а энты медлительны по своей природе. Я не удивлюсь, если
их войско приблизится не через две, а через три недели.
— Владыка, — внезапно вклинилась в
беседу Камелия, — армия Гундольта измотана, у них дефицит провизии,
так что воины Восточного предела, скорее всего, уже давно голодают.
Атака на человеческий континент принесла обильные плоды. Теперь
твои войска не мёрзнут, отлично вооружены и защищены, а главное,
сыты. Продовольствия столько, что мы ещё одну армию можем
содержать. Так зачем ты хочешь этой битвы? Не лучше ли оттянуть
противостояние до тех пор, пока у врага совершенно не кончатся
силы, или они не начнут биться между собой за остатки
пропитания?
— Это очень плохо, Камелия, —
возразил гитцерай. — Если мы так поступим, то погибнут слишком
многие. В текущих обстоятельствах война — это милосердие. Мы
нападём, сразим часть войск, покажем разницу в силах и подавим
желание сопротивляться. Я убью Гундольта и остановлю битву. Да, в
этом случае пострадают наши солдаты, но, если смотреть на картину в
целом, выживших будет больше. Мы уже давно могли разобраться с
силами повстанцев, но я действую, чтобы сохранить как можно больше
жителей нашего континента.