– Признаешь ли ты свою вину, Нишир? –
сурово спросил Керай.
– Да, Реющий-в-небе, – ответил сиплым
голосом генерал.
– Каждый из нас может ошибаться, – уже
спокойнее продолжил Император. – Самое важное – уметь признавать
ошибки. Но нужно понимать, что и за каждый проступок должно
следовать незамедлительное наказание.
Император выдержал небольшую паузу,
наблюдая, как пятна расплываются по шее Нишира, точно того омыли
водами Кровавого моря. А после продолжил.
– Я не принимаю твое прошение об
отставке. Ты должен исправить свою досадную промашку. Теперь ты,
Нишир Фарух Гаран Победитель, капитан моих имперских войск,
переходишь под командование третьего Инквизитора Санны.
Впервые за все время генерал, теперь
уже бывший, позволил себе единственную дерзость. Он поднял голову,
встретившись взглядом с Императором. Нишир ожидал увидеть в глазах
Керая издевательскую усмешку. Его, пролившего столько крови, не раз
доказавшего свою преданность, разжаловать до жалкого
капитана?
Однако взгляд Керая оказался суровым,
скорее даже сердитым. Будто Император и сам был не в восторге от
этого решения. И тогда Нишир опустил голову и ответил.
– Как будет угодно
Отцу-всего-разумного-мира.
– Можете быть свободны, господа, –
посчитал Император аудиенцию законченной. – Госпожа Санна,
останьтесь на пару слов.
Керай поднял руку, покрутив пальцем, и
вместе с Ниширом и Марко зал покинули гвардейцы, охраняющие жизнь
«низенького пехотинца». Некрасивый крохотный Император остался
наедине со стареющей миел.
– Что угодно, мой господин? –
заискивающе спросила Санна.
– Ты слышала об островитянке Гейт? Она
танцует у звериного рынка и показывает чудеса
акробатики.
– Даже видела ее, Ваша Милость. Гейт
одна из многочисленных жемчужин Конструкта.
– Я приглашал ее к себе, но
островитяне слишком горды. Иногда мне кажется, что не стоило их
присоединять…
– Я поняла вас, Ваша
Милость.
Санна стала медленно подходить к
Кераю, неторопливо снимая с себя одежду. С каждым шагом облик
третьего Инквизитора все больше меняясь. Потемнели волосы, став
цвета вареной смолы. Сузились плечи и бедра, налилась бронзовым
загаром кожа, приобрел небольшую горбинку нос, поднялась
грудь.
Перед Императором стояла не женщина,
скорее молодая девушка, хрупкая, как весенний цветок. Она с
невероятным напором повалила Керая прямо на лестницу, проворно
стягивая с него дорогую одежду.