в которой Савелий вспоминает школьное баловство фотографией,
коей обаял ученого с мировым именем Лангсдорфа
наконец шлюпка ткнулась о борт Юноны.
Резанов ловко вскарабкался наверх, я при этом старался запомнить
и копировать мышечные усилия хозяина своего тела.
На палубе я принялся с любопытством озираться. Никогда не видел
так близко парусные суда : все эти блоки, канаты, тросы, реи,
свернутые паруса. И запах дерева, смолы. И ещё какой-то,
малопривлекательный.
Камергер в это время целенаправленно шёл вдоль борта. И внезапно
застыл.
Вопреки моей воле глаза повернулись на разложенные прямо на
палубе как показалось тушки птиц. Разных птиц. От них то и исходила
удручающая вонь. Я судорожно выдернул из кармана надушенный платок,
загородил нос, дышать стало немного легче, а Резанову хоть бы хны.
Потом-то он мне растолковал, что на Аляске вонь при обработке шкур
каланов гораздо удушливее, так что амбрэ на палубе для него
показалась семечки.
Хотел поинтересоваться таким вывертом восприятия, но
почувствовал поднимающийся гнев, ведь физиология у нас общая,
гормоны как-никак одни.
Резанов занес ногу. И нацелился ткнуть ближайшую тушку. Но я был
начеку: чуть изменил траекторию голени. Башмак врезал по креплению
мачты. Трос завибрировал, недовольно басовито по-шмелиному загудел.
Командор зашипел от боли. Я стоически стерпел, довольный тем, что
вовремя сумел канализировать гнев командора.
Едва понял что партнёр собирается заорать, хладнокровно напряг
голосовые связки. Тело при этом разевало рот, пучило глаза махала
руками, но ни звука не вырвалось.
Вахтенный помощник капитана, увидев командора поспешил с
виноватым видом навстречу. И пока не произошло непоправимого, я
зашипел: "Николай Петрович, не делай глупостей! Ты что это
выдумал!
Командор словно очнулся, взял себя в руки, махнул рукой
подходящему вахтенному помощнику: мол, ничего не надо, я сам. Для
меня выдавил: "Это проделки подлого Лангсдорфа. Надобно сию падаль
немедля выкинуть за борт".
Я проницательно сыронизировал: - А не ревнуешь ли ты, вашбродь.
Небось за его беседы с кончитой, когда на лугу он объяснял ей свои
исследования?
Резанов насупился.
Я насколько мог проникновенно продолжил:, "Николай
Петрович,поругаться Дело нехитрое. Но вспомни сколько он тебе
пользы принёс. Вот сейчас, кстати, пошли к нему, надо рану на боку
обработать чтоб не загноилась. А потом ребёнка-то Кончита ждёт от
тебя, а не от него".