После еды бабка повела меня в свою личную комнату-кладовку (куда
она меня до этого не пускала), которую можно было спокойно принять
за логово прожжённого оккультиста-демонолога — над пыльной кроватью
висят какие-то деревянные игрушки в форме людей, на стенах, полу и
даже потолке есть какие-то надписи и круги, отчётливо видна паутина
по углам, что намекало на то, что сюда не заходили давненько…
Я с лёгким удивлением осмотрел всё это добро, чувствуя, что
здесь как-то прохладнее. Не в плане «страшно», а именно что
холодно. Даже небольшое облачко появилось, когда сделал выдох.
Вот тебе и июнь.
— Бабушка, ты будешь жертвовать мою душу демонам в обмен на
вечную молодость? — невинно спросил я.
Стало даже немного обидно. Снова. Боль не люблю, да и не хочу
опять в то тёмное пространство. Плохо помню, что там происходило.
Точнее, вообще почти не помню, но то, что мне там не понравилось, —
это да.
Бабка Света, пытавшаяся что-то найти в старых, наверное, даже
древних ящиках, застыла, словно я к ней подошёл и дал пинка. Она
резко повернула на меня безумный взгляд, её глаза опять
побелели.
— Не смей такое говорить, Витька! — гаркнула она
злобным, потусторонним тоном, подошла ко мне и схватила меня за
ухо. Я устало вздохнул. Больно же. — Ни один демон не достоин и
частицы твоей души… Никто не имеет права идти против Дитя Конца,
Властелина Ужасов и Мрака… Никто… никто…
Бабка присела и обняла меня, словно я какая-нибудь фарфоровая
ваза династии Цин, что чуть не разбилась, и начала гладить по
голове, бормоча что-то на латинском. Ох уж эти историки.
Непроизвольно поморщился. Опять запахло приторным пафосом. Знала
бы она меня получше, то поняла бы, что я максимум «Диванный»
Властелин Ужасов. Или, на крайний случай, Комнатный Властелин.
Успокоившись, старая ведьма (нет, ну я же не совсем дурак
отрицать подобное) вновь начала что-то искать в ящиках, пока не
нашла какую-то старую, пыльную книгу, на которой красными красками
(это же краски?) была нарисована пентаграмма.
Бабушка с трясущимися руками передала мне уж точно не детские
раскраски, явно сильно занервничав.
— Ты… ты можешь прочесть то, что в ней написано?
Приподняв бровь, я взял в руки старую книгу, после чего открыл
её, увидев какие-то странные закорючки, словно кто-то в пьяном
угаре пытался написать открытку-поздравление на Новый год. Уже
когда я думал ответить отрицательно, надписи поплыли, собравшись в
слова на вполне понятном, современном русском. Даже изображения
появились — рисунки людей с какими-то энергетическими центрами,
рисунки каких-то чудовищ, какие-то сферы, в каждой из которых были
схематически нарисованы люди и… не только они.