«Какой же слабый у меня череп», – подумала Соня, в очередной раз приходя в себя. Уже обе скулы пылали огнём, во рту был привкус железа, девушку подташнивало. Не открывая глаз, она поняла, что положение её из ряда вон плохое. Она точно лежала на мягком. Кровать или диван? А какая, собственно, разница. Самое ужасное было то, что руки у неё были связаны.
Девушка решилась открыть глаза. Она лежала на ярко-красном диване, рядом в таком же ярко-красном кресле сидел Владимир, и на обеих его щёках красовались глубокие царапины, которые он обработал каким-то белым порошком. Глаза мужчины покраснели, рот был перекошен от злости. В руках он держал стакан с прозрачной жидкостью на дне. Воздух был пропитан спиртовыми парами.
– Очнулась, дрянь?
Соня села, посмотрела на руки, замотанные до локтя грубой верёвкой, покрутила, подёргала их, без толку. Верёвки только больно врезались в нежную кожу, а ослаблять свою хватку не собирались.
– Ты меня сегодня изуродовала, так что я на работе взял больничный. Теперь минимум неделю я совершенно свободен и могу с чувством и не спеша драть тебя во все щели, пока не надоест. Сейчас допью и начнём! – сообщил спокойно Володя и опрокинул остатки вонючего пойла в себя. Соня не сдержалась, заскулила. Она всё ещё была девственницей и понимала, что сейчас ей будет очень больно и невероятно противно.
Владимир встал с кресла, пошатнулся и неровной походкой подошёл к дивану. Соню будто парализовало, в голове не было ни одной мысли, всё внутри сжалось, было ощущение, что желудок и лёгкие приросли к позвоночнику, дышать не получалось, да ещё и тошнило. Мужчина, довольно ухмыляясь, наклонился к оцепеневшей девушке и резко потянул резинку штанов, сдирая с Сони спортивные штаны вместе с трусиками. Соня резко расслабилась и отчаянно взмолилась:
– Володя, умоляю, развяжи руки. Я не хочу так. Зачем нам насилие. Ты же помнишь, как жарко я могу ответить тебе. Дай мне только умыться и налей бокал вина. Прошу тебя! Обещаю быть послушной, сделаю всё, что прикажешь…
Владимир задумчиво замер над девушкой. Глаза Сони молили о пощаде, руки тянулись к его руке. Она выглядела жалкой, растрёпанной, с разбитым лицом. Он смачно сплюнул на чёрный ковёр у дивана и принялся разматывать верёвки.
– Я рад, что ты одумалась, – усмехнулся похититель. – Ты выглядишь чудовищно, боюсь, у меня на тебя даже не встанет. Пошли, покажу, где ванна!