Только спустя несколько минут он решился сесть, а потом медленно поднялся и прислушался к своему организму. Все было как обычно. Никаких признаков того, что случилось с ним недавно. Немолодой, сравнительно здоровый мужчина. К желанию помочиться добавилось сильнейшее желание закурить – организм хотел погасить стресс. Сергеев вышел в коридор. Дверь в купе филеров была приоткрыта, и Умка точно знал, что из темноты за ним следят глаза одного из сопровождающих. Роман Иванович ему доверял, но не настолько, чтобы оставить без присмотра.
Вагон был спальный, и люди в нем ездили все больше непростые, но в туалете все равно пахло Родиной – запах мочи и хлорной извести не мог заглушить даже освежитель воздуха. Сергеев опорожнил звенящий от напряжения мочевой пузырь, помыл руки и посмотрелся в мутноватое зеркало над умывальником. Отразившись в тонкой пленке амальгамы, на него глядел пожилой мужчина резкими чертами лица, с обветренной, грубой кожей и темными, печальными глазами. До старости этому мужчине было еще далеко, но прожитые годы оставили на этом человеке отметины и отпечатки не только в виде шрамов и седины, обильно закрасившей некогда темные волосы.
У меня взгляд старика, отметил Сергеев хладнокровно, все потери, разочарования и горести записаны на нём, и их не спрячешь под веками. Так звуки на исцарапанном виниле всегда отчетливо различимы, несмотря на треск и шорохи, оставленные годами. Черт с ними – с сединой и морщинами – у меня взгляд древней черепахи. Четырехсотлетней черепахи, всё повидавшей в жизни.
И эти круги под глазами… Сердце. Однозначно – сердце. Надо будет показаться. Очень не хотелось бы сдохнуть где-нибудь под кустом от инфаркта или приступа стенокардии. А ведь если прихватит – «скорую» не вызовешь…
Он плеснул себе в лицо прохладной, отдающей железом водой и вытер его бумажным полотенцем.
И что посоветуют доктора? Покой? Не волноваться? Не перегружать себя? Не пить, не курить, правильно питаться? Холестерина, например, поменьше… Интересно, а в тушёнке со склада, который закладки 1984 года, холестерина много? Или в самый раз? И сколько радиоактивных изотопов содержалось в мясе и костях той косули, которую я застрелил три дня тому? И, кстати, что у нас там со стойкими химическими соединениями? Если так, как со всем остальным, то врачам можно и не показываться… Хотя нет, все-таки зайду. Может, хоть таблетки какие – все лучше, чем ничего… Какой идиот сказал, что все, что не убивает, делает нас сильнее?