Я вспомнил про очистку и отрицательно
закачал головой:
— Моя не пьет.
— Моя раньше пила, — загрустил
Григорий Петрович. — Но я ее подержанной взял и этот момент увы был
не для меня. По паспорту семнадцать пользователей — поистрепалась
немного. — Сосед встрепенулся и радостно улыбнулся. — Зато
дешево.
Я кивнул: дешевле Марты действительно
ничего не было.
Божественный вкус коньяка размягчил
моё сердце. Мы выпили еще по одной, и я уже подумывал о балконе,
чтобы подняться и заявить о себе. Сексуальная революция, черт
побери у нас или нет? Бравада захлестнула с головой.
Толстячок звонко чокался со мной и
оказывается кричал мне тоже самое:
— Революция! Наша берет! Кто бы мог
подумать! Ну, за своих что ли?!
— За своих! За будущее!
Поезд мягко качнулся. Перрон
потянулся. Зеваки радостно махали руками нам в окна, а некоторые
провожали участников фестиваля пустыми равнодушными взглядами.
Григорий Петрович встрепенулся, увидев протестантов, куда же без
них — всегда кто-то против всего нового, стающего на рельсы, стал
тыкать пальцем показывая на унылых и одиноких ЛГБТшников.
«Радужные» в скорбном молчании протягивали свои транспаранты,
проезжающему мимо поезду, и вяло махали плакатами. Печальнее я
ничего не видел. Сосед даже протрезвел, икнул, краснея:
— И, как их полиция не разгонит. Вот
чушь написана на плакатах — противно читать.
— А ты не читай, — предложил я и тут
же вскочил, багровея от гнева. Закричал протестантам, — это кто
«обиженки»?! Кто?! Попались бы вы мне на входе!
— Тише, тише Василий. Сам прочитал.
Не надо читать, сам ведь говорил. Успокойся, друг.
— Нет, ну, ладно, когда называют
«силиконщиками» я еще промолчу! Но при чем тут «обиженки»?! — Я сел
на диван и залпом допил коньяк. Григорий Петрович тут же с
готовностью налил новую порцию. А нормальный мужик, чего я на него
бухтел, понимающий.
— Ой да их то, как только не
называли.
Я поднапрягся, вспоминая:
— Геями что ли?
— Нет, — сосед замахал руками,
проглатывая свой коньяк. Покривился, крякнул, — у меня дед в
военной разведке служил и слово такое веское говорил, очень точное
и весомое, сразу всех махом характеризовало.
— Пупсики что ли?
— Да не «пупсики». — Григорий
Петрович перестал качаться, лицо его окаменело. — Пидарасы. Точно.
Думал не вспомню! Дед в армии их кованными ботинками с шипами бил!
Говорил: такие ботинки специально для этого предназначались и были
в каждом уважающем подразделении.