-
Н-не надо… пожалуйс-ста…
Конечно, я знала, что никто меня не
послушает. Но почти сдавшийся разум требовал сделать хоть что-то, чтобы я потом
могла оправдать себя. Потом… Когда всё закончится. Джонас снова наклонился, но
уже над моим животом, его пальцы ещё сильнее отодвинули края разреза на белье,
но не прикоснулись к моей распалённой недавними ласками плоти. Я замерла,
тихонько дрожа, и сглотнула – горло пересохло, и я уже согласна была даже на то
вино с приправами, туманившее голову. Мне это сейчас очень поможет… Порочное
восхищение во взгляде Джонаса подействовало странно: между ног всё заныло,
запульсировало, и я едва удержала порыв податься бёдрами вперёд в непристойной
безмолвной просьбе. Боже мой, я на самом деле такая испорченная в душе?! Что
они со мной сделали?..
А потом Джонас опустил голову и – его горячий
язык нежно коснулся, раздвинул мягкие, влажные складки, проникая глубже, и на
несколько мгновений я почувствовала себя цветком, с которого собирают нектар…
О, господи. Это невозможно, нет, что он делает?! Настойчивые, мучительно
медленные ласки, настолько откровенные, что я готова была сгореть от
замешательства и лавины стыда, обрушившейся на меня. И вместе с тем, тягучее,
острое удовольствие, обдававшее жаром каждый раз, как язык Джонаса находил ту
самую, волшебную точку, прикосновение к которой заставляло всё моё существо
трепетать от восторга. А потом к языку присоединились губы…
-
А-а-а-а!.. – не сдержалась я, задыхаясь от ощущений на грани, казалось, ещё
мгновение – и сознание покинет меня, настолько сильными они были.
Жадный, грешный рот Джонаса целовал в
самое сокровенное, нежно посасывал, втягивая трепещущую плоть, язык игрался, тщательно
вылизывая, раздвигая. В какой момент мои бёдра начали послушно подаваться
навстречу, требуя больше, я даже не заметила, полностью поглощённая тёмной
пучиной неправильного, порочного удовольствия. И я стонала, да, захлёбываясь от
восторга, подставляясь под развратные поцелуи, забывая себя, позабыв даже о
связанных руках. Под зажмуренными глазами взрывались звёзды, обдавая мириадами
сверкающих искр. Тело горело в огне, плавя кости. Горячечный шёпот Джеффри,
терзавшего мою грудь уже почти грубыми ласками, добавлял острых переживаний: