Он прислушался на всякий случай, и вдруг понял, что вокруг стоит ужасающая, мертвая, абсолютная тишина. И в ушах от этой тишины звенел тонкий, неприятный, надсадный звук. Нечай потряс головой, но звук никуда не исчез. Остатки хмеля текучим холодком сползли к ногам и растворились в тумане… Нечай нервно оглянулся, но не увидел ничего, кроме теней и лучей цвета воска. Голые дубовые ветви не шевелились, и их неподвижность была сродни тишине, застывшей вокруг – словно время остановилось. Двигался только туман под ногами – то перекатывался, словно густой кисель, то струился подобно быстрой воде, то вспархивал над собой легкими венчиками. Нечай и не заметил, что давно стоит, и шаг вперед представляется ему чем-то неестественным, трудным, неразумным.
Нельзя сказать, что Нечай совсем ничего не боялся. Напротив, боялся, еще как! Но страх его был вполне объясним, зрим и осязаем. Теперь же, стоя посреди осеннего леса, просвеченного луной, и глядя на холодный туман, он не мог понять, чего испугался. Смерти? Нет, пожалуй, нет. Страх смерти тоже можно пощупать. Он не мог объяснить, почему у него холодеют руки, и ноги отказываются шагать вперед. Он попробовал представить себе какое-нибудь чудовище, которое выйдет на него из темноты, но и этого показалось мало – ничего общего с появлением чудовища его страх не имел. Это был страх прикосновения, прикосновения к чему-то не столько опасному, сколько противоестественному, чужеродному.
Нечай стоял и смотрел, как дрожат пальцы, сжимающие рукоятку тесака, когда взгляд из темноты пронизал его острой спицей, словно пойманное насекомое. Он едва не вскрикнул, ощутив этот взгляд. Чье-то присутствие не вызывало сомнений, но он не мог и предположить, с какой стороны оно придет. Невидимая, неслышная, неосязаемая сущность…
Это не рысь. Не оборотень и не бешеная лисица. Этот взгляд… Он что-то напоминал, что-то увиденное совсем недавно, что-то неприятное, вычеркнутое из памяти и осевшее на дно подсознания, чтобы всплыть в самый неподходящий миг.
Холодный пот хлынул со лба ручьем, заливая глаза, когда Нечай понял, что это за взгляд. Взгляд, который ни с чем нельзя перепутать: таким взглядом мертвый Микула смотрел в небо.
Нечай не боялся мертвецов – не сами мертвецы пугают человека. Но живые не должны прикасаться к их миру. Никто не знает, что повлечет за собой это прикосновение, в какое безумие выльется. И холодок этого безумия сейчас дул Нечаю в затылок, стылым туманом полз под полушубок и смыкался над головой переплетенными ветвями.