Зачем? Зачем он пришел сюда? Чего искал? Что хотел доказать, и кому? Богу? Подвыпившим односельчанам? Нечай снова глянул на руку, сжимающую тесак – она тряслась и едва удерживала деревянную рукоятку. Да наплевать на них на всех! Надо вернуться, немедленно, сейчас же! Это нечто не только смотрит из темноты, не только пугает своей неосязаемостью… Это нечто прошлой ночью…
Нечай хотел развернуться и бежать к поселку, но вдруг представил себе, как его завтра встретят в трактире. Он столько раз клялся себе, что ему все равно, только на самом деле все равно ему не было! Да лучше вовсе не возвращаться из этого прОклятого леса! Он оглянулся по сторонам: тишина и неподвижность. И мертвый взгляд из темноты. И этот отвратительный лунный свет: такой ровный, такой густой, такой спокойный… Равнодушный. В лесу не может быть так тихо… Не должно быть. Нечай попытался сдвинуться с места: ему показалось, что нога запуталась в тумане, как в вязкой грязи.
– Ну? Кто здесь? Выходи! – гаркнул он исключительно для того, чтобы подбодрить самого себя. Его голос не разорвал – вспорол тишину, как нож вспарывает мешковину. И лес тут же наполнился звуками – еще более жуткими, чем надсадный звон в ушах. Шепот… Тихий шепот – со всех сторон, снизу, сверху. Непонятно – испуганный или угрожающий. Не шепот даже – шелест голосов, сухой шелест. Тонкий писк, и осторожное хихиканье. Детский плач, еле различимый. Хруст ветвей, и топот бегущих ног, бегущих без дороги, сквозь лес, прочь от тропы.
Нечай растеряно крутил головой во все стороны, и не решался шагнуть вперед. Что это? Может, ему просто мерещится? Но вместе со звуками в глубине леса появилось движение – неясное движение, какое рождает тихий ночной ветер, и среди колышущихся теней чудится чье-то присутствие. И облака снова понеслись по небу, как испуганные лошади, и лунный свет то мерк, то выплескивался на землю. В темноте мелькнуло что-то белое? Или это игра света и тени? Тесак выпал на землю из дрожащих пальцев и исчез под пеленой молочно-белого тумана, накрывшего тропу. Нарастающий ритмичный гул ухал в ушах и тяжелыми ударами бился в грудную клетку – все быстрей и быстрей, все громче и громче. Нечай не сразу понял, что это стучит его сердце.
Нагнуться за тесаком ему не хватило сил – казалось, стоит опустить голову, и в беззащитную шею вопьются острые зубы. Он повел плечами, словно хотел избавиться от наваждения, еще раз оглянулся, поднял воротник полушубка и пошел вперед. Шепот вокруг постепенно смолкал, но лес оставался полным неясных звуков: всхлипов, шорохов, вздохов, иногда настолько отчетливых, что Нечай думал, будто вздохнули прямо у него за плечом. Он успел пройти сотню шагов, когда слева раздался оглушительный вопль – визгливый и резкий. Нечай отпрыгнул в сторону, как заяц, и напрягся в ожидании нападения, но ничего больше не произошло. Только пот снова побежал со лба ручейками. Звонкий детский смех полетел над лесом: заливистый и счастливый. Не было никаких сомнений в том, что смеялись над Нечаем. Он бы смутился, если бы от этого смеха не похолодела спина – настолько неуместным здесь показался смех ребенка.