Это вызвало в душе Эврена нехорошее чувство: будто вместо того,
чтобы желать господину Имре скорейшего выздоровления, он думает
лишь о том, чтобы эти прогулки с Хин никогда не заканчивались.
Но всего спустя неделю Хин вышла на порог отцовского домика и
без долгих предисловий объявила:
— Отец совсем здоров. Я больше не буду ходить к нему так
часто.
Эврен кивнул, не зная, что именно полагается ответить.
Они медленно пошли бок о бок в сторону Авиерры. На сей раз вела
Хин: самой длинной дорогой из всех возможных, в обход Храмового
острова и особо богатого квартала. Здесь мосты на рекой были шире,
равно как и дороги. Но клеврет и канцеляристка брели так близко
друг к другу, будто шли по узенькой просёлочной тропке. Их рукава
соприкасались, а пальцы рук то и дело задевали друг друга будто
невзначай. От этого Эврен чувствовал себя мальчишкой. Таким же
глупым юнцом, как тот паренёк в лодке. Вот только стихов он никогда
не писал, даже посредственных.
— Можем ли мы в таком случае просто гулять время от времени? —
он, никогда не боявшийся тварей Чёрного Двора, понял, что голос
вдруг сел и звучит ниже, чем обычно.
Эврен прочистил горло. Улыбнулся Хин.
Но брюнетка в ответ лишь нахмурилась.
— Это плохая идея, — она закусила губу, словно бы сердясь на
саму себя.
— Почему?
Он всё же поймал её руку. Сплёл их пальцы.
И Хиннари остановилась, изумлённо глядя на их сомкнутые ладони,
как на радугу в зимний полдень.
Они замерли посреди моста, что соединял Храмовый остров с
островом местных толстосумов. Народу здесь было немного, но Эврен
не замечал вовсе никого, кроме Хин.
Женщина ответила будто исподволь. Говорила нехотя, словно бы и
вовсе не желала говорить об этом ни с кем.
— У меня маленький ребёнок, Эврен, — Хин подняла на него жёсткий
взгляд. — Мне некогда играть в романтические прогулки. Я не люблю
оставлять сына с нянькой одного надолго.
Но Эврен улыбнулся увереннее и теплее. И взял её вторую руку в
свою.
— Я помню, Хин. Его зовут Леон. Ты берёшь его на службу каждый
раз, когда не с кем его оставить. Чудесный мальчик. Умный и
спокойный не по годам, — клеврет усмехнулся. — Однажды скормил мне
на посту творожник, который не хотел есть сам, пока ты не
видела.
Хин удивлённо моргнула.
— Я буду рад каждой минуте, которую ты сможешь мне уделить, не
чувствуя, что отнимаешь это время у сына, — он поцеловал одну её
руку. Потом другую. — Хорошо?