Не допустив себе в голову ни капли сомнения, я водрузила себя на
картон, и, прижимая к груди сумку, чтобы не забыть ее на пригорке,
с радостным визгом ухнула вниз, в темноту.
Картонка, и я вместе с ней, набирала скорость. Тонкий слой
свежевыпавшего снега, не успевшего спрессоваться, вздымался вверх и
щедро сыпался прямо на меня, забиваясь в глаза и раскрытый рот. Я
летела вниз абсолютно не видя, куда я, собственно говоря, лечу. Это
было здорово и тут...
И тут я со всего размаха врезалась в нечто, вылетела с картонки,
завертелась волчком и распласталась в сугробе.
- ....!!! - выразилось нечто
- ...!!! - ответила я, пытаясь выгрестись из сугроба.
- Какого черта?! - несколько снизило трехэтажность нечто. И
говорило оно, кажется, мужским голосом.
- Елки-палки! - тут же вспомнила о пристойности я.
- Женщина, вы же мне чуть ноги не переломали! - перешел на
личности скрытый мраком незнакомец. Суды по звукам, он барахтался в
противоположном сугробе.
- А меня вы всю переломали, - не осталась в долгу я.
- Пополам? - уточнил он зачем-то.
- Почти! - запальчиво выкрикнула я. - Надо смотреть куда
идешь!
- Надо смотреть куда едешь!
- Я ехала с горки!
- Это же надо додуматься - ночью с горки кататься, в твоем-то
возрасте!
- В каком это моем возрасте?! - рассвирепела я.
- Так я ведь вижу, что не девочка!
- Интересно, как это ты видишь в такой темноте, что я не
девочка?!
- На слух!
- Так ты мало того, что слепой, ты еще и глухой, - злорадно
констатировала я, - тебе надо на печи сидеть, от волков подальше, а
не по ночам по лесу разгуливать, дедуля, - и ехидно добавила: -
Хотя, волки, небось, на старые кости не бросаются.
- Зато кидаются всякие полоумные дуры, которым приспичило свою
задницу прокатать.
- Моя задница - хочу и катаю, - огрызнулась я.
- Ну, и дура!
- Сам дурак!
Я попыталась встать, полушубок мой распахнулся, и я тут же
почувствовала, что у меня весь живот и вся грудь абсолютно мокрые,
и жидкость продолжает сочиться, сбегая по животу к ногам.
- Ой, мамочка, - испугалась я.
- Что случилось? - отреагировал на перемену в моем голосе мой
оппонент.
- Я, кажется, поранилась... У меня кровь, - онемевшими от страха
губами, просипела я.
- Не двигайся! - приказал тот, и я снова плюхнулась в
сугроб.
Мой противник подбежал ко мне столь стремительно, что я еще
больше вжалась в снег. Мелькнула мысль, что меня теперь очень легко
в этом самом сугробе и закопать, чтобы не возиться. Весной найдут.
Надеюсь, что к тому времени я не сильно подпорчусь, а то как-то
некрасиво будет... Но ведь мамонты веками лежат в вечной мерзлоте и
не портятся...