Бакчаров плакал навзрыд.
– Умница! Вот это я понимаю, вот это покаяние, – радостно похвалил исповедника протопоп, похлопал кающегося по плечу, сжал руками покрытую епитрахилью голову вернувшегося в лоно Церкви грешника и возвел глаза к потолку. – Да простит ти чадо, Димитрие, вся согрешения твоя, и аз недостойный иерей, властию мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. – Перекрестил он голову Бакчарова и снял с нее свой жреческий фартук…
Только протоиерей исчез, как в комнату влетел губернатор Вольский с новыми объявлениями:
– Извольте, господин учитель, принять завтрак, а заодно и вашего благотворителя купца первой гильдии Ефима Григорьевича Румянцева, взявшего на себя все расходы по вашему излечению.
Бакчаров опять закрыл лицо руками и простонал:
– Я безмерно благодарен Ефиму, как его там по батюшке, за его сострадание и участие, однако не могли бы вы заочно передать ему слова моей бесконечной благодарности и решимости молиться за его душу со дня моего преставления?
– Какого преставления? – удивился губернатор. – Прямо неловко перед человеком, Дмитрий Борисович, он вас уже час ожидает. Как только услыхал, что вы поправляетесь, так все бросил и к нам примчался.
– Как поправляюсь? – ожил умирающий.
– Доктор Корвин сказал, что постельный режим желательно отменить как можно скорее, дабы тело ваше не подвергалось более зловредному расслаблению, – пояснил генерал Вольский. – Прогулки вам нужны, Дмитрий Борисович. Гимназистки-то уже вон все за партами да за книжками, а вы все болеете. Пора уже и на поправку идти.
Бакчаров уставился на него с изумлением и в то же время с клокочущей в груди радостью: «Неужто провел меня поп?»
Вдруг губернатор, все это время державший руки за спиной, предъявил учителю феску:
– Если вам неудобно принимать в ночном колпаке, то предлагаю вам свою турецкую шапочку, – залепетал губернатор. – Если, конечно, не побрезгуете.
Бакчаров, думая о жизни и смерти, медленно стащил колпак, обнажая бритую, как у татарина, голову, и отвлеченно проговорил:
– Не побрезгую.
Губернатор бережно прикрыл красным головным убором срамоту ощетинившейся головы и вновь попятился, объявляя:
– Итак, Дмитрий Борисович! Благотворитель ваш – Ефим Григорьевич Румянцев. Встречайте, пожалуйста.