Вошел Ефим Григорьевич медлительно, молча, церемонно придвинул к одру болящего стул, обменялся с учителем крепким рукопожатием и уселся, широко расставив ноги в охотничьих сапогах. Сидя у одра, купец степенно, с любопытством стал осматриваться, ковыряя косматую бороду. При этом Ефим Григорьевич важно вздыхал и хмурился, а разные и потому страшные глаза его по раздельности переходили от вещи к вещи, блуждая взглядом по комнате. Купец засмотрелся на старинный самовар, потом на блеклый старый ковер, – тяжелый правый глаз его выпал, запрыгал по половицам и укатился под дубовый комод. Невозмутимый купец не полез за глазом, кашлянул в кулак, достал из-под шубы пиратскую повязку и прикрыл ею зияющую черным провалом глазницу.
– Как ваше здоровьице, господин учитель? – обратился он свойским русским басом к Бакчарову. – Выздоравливаете, я гляжу. Совсем плохи были ваши дела. Чуть, батенька, вы в дороге-то и не померли. Лекарь наш Виктор Ксенофонтович сказывал, что вши у вас были с хорошего таракана размером и никак не выводились, твари окаянные. Пока они вас не обрили и марганцовкой не обработали.
– Спаси Господи, – невпопад промямлил учитель, прикидываясь умирающим.
Купец смотрел на Бакчарова оставшимся страшным и немигающим глазом, но взгляд его источал мужицкую любовь и преданность. Бакчаров подумал, что Ефим Румянцев из числа тех простых русских добряков, которые во всем – вплоть до воровства и убийства – готовы помочь попавшему в беду человеку. Одноглазый, рыжебородый, он приятно напоминал Бакчарову его дорогого и, верно, где-то сгинувшего Бороду.
– Вы из России-матушки? – спрашивал купец, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
– Из Польши.
– Ух как! Ни разу не бывал. У нас тут кто Москву или Петербург посетил, тот уж и нос дерет, словно весь свет объездил.
– И не врут, – отозвался учитель. – В Европе кто на такие расстояния ездил – и вовсе путешественником зовется…
– Ну что ж, рад, так сказать, личному знакомству с вами, жду вашего появления в нашем обществе, – вставая со стула, вздыхал бравый русский купец первой гильдии. – Пора и честь знать. Дайте еще раз пожать вашу богатырскую руку. До свидания.
Бакчаров высунул ему вялую бледную конечность, поблагодарил за визит и немощно откинулся, закатив глаза. Все так же медлительно двигаясь, Рыжая Борода оставил на ночном столике пухлый конверт с деньгами, церемонно похлопал его и вышел.