— Тьма там. Самая настоящая Тьма. В Отстойнике, как опять же
знающие люди говорят, встретились Свет и Тьма. Близко. Столкнулись,
можно сказать, и перепутались, отчего у нас тут сплошные проблемы,
мать их в душу. Вот и живем так…
— Стой, стой, а фонариком ты что проверял? — вспомнил я первый
момент нашего знакомства.
— Вот это и проверял. И ты знай: встретил незнакомого человека
не в городе или просто не там, где надо, — попроси на яркий свет
посмотреть. Хоть бумагу зажги и перед глазами подержи. Если с ним
что-то не так или это вообще не человек, то у него глаза черными
станут. Секунд за пять.
— В смысле — черными? — не понял я.
— В смысле — вообще черными, — решительно махнул рукой Федор. —
Ни зрачка, ни радужки, ни белков, сплошная чернота. Или даже белок
черный окажется, а радужка со зрачком белесая, как негатив. И
зрачок вертикальный. Только того, тут уже осторожней, реакция может
быть всякая, в основном…
— Какая?
— Да простая: прошляпил — ты покойник.
Я посмотрел на него с подозрением, прикидывая, насколько он
серьезен, но ни к какому конкретному выводу не пришел. Было желание
послать его куда подальше с такими шуточками, да только с фонарика
он и начал общение. Почему так? Есть ведь причина, наверное? А
может, это он псих, а вовсе не я? Тогда все логично получается. Все
кругом психи, а я… Д’Артаньян, например. Чем не вариант? Мне
нравится.
В любом случае здесь все же что-то не так. Неправильно здесь,
взять тучи те же самые. Никогда я не видел, а повидал всякого
много, чтобы вот такие были, почти черные. И вообще, смотреть на
них как-то… зябко. Нехорошо на них смотреть, — а это тоже странно,
потому как я совсем не мнительный, а вовсе даже толстокожий и
малоэмоциональный чурбан.
Я так задумался, что, когда машина подскочила на очередной
глубокой колдобине, какими был богат этот грязный проселок, даже
приложился затылком о заднюю стенку кабины, на что водитель
сказал:
— Не погни.
— Раньше машины были крепкие, — ответил я.
— Голову не погни — за машины я знаю.
Я постучал по металлической простенькой панели с овальным лючком
бардачка и спросил:
— Так это «опель», говоришь? Твоя или работаешь на ней?
— Моя, — гордо кивнул он. — Когда взял, пробега на ней мало
было. И вообще, почти без проблем машина.
— Дорого обошлась? — поинтересовался я, но так — лишь бы хоть
что-нибудь спросить.