Я заметалась внутри круга, натыкаясь на прозрачные стенки.
Рисунок у меня под ногами начал постепенно наливаться светом. Я
обезумела от ужаса и со всех сил наскакивала на невидимую преграду.
Потом меня окатило волной жара, вспыхнул яркий свет, сменившийся
через пару мгновений полной темнотой. Откуда-то справа послышалась
эмоциональная ругань рыжего мужчины. Справа нервно замигала
единственно видная красная кнопка.
Я на подгибающихся ногах прошла через исчезнувшую «стенку» и
была немедленно схвачена за ухо.
- Ты мне за это ответишь, гадёныш! – прошипели надо мной и резко
дёрнули вперёд. На миг показалось, что мне оторвали ухо. Но нет,
вот я семеню через темноту, увлекаемая всё дальше, а несчастный
орган слуха дико пульсирует от боли.
- Пустите меня, - всхлипнула я, готовая разрыдаться.
- И не подумаю. Таких, как ты, давить надо ещё в младенчестве.
Появляетесь здесь, кошмары сна Мироздания. И откуда только
берётесь?
Мне казалось, что мы шли вечность. Потихоньку темноту стали
распугивать неуверенные поначалу огоньки, которые, по мере того,
как набирали силы, сияли всё ярче. В очередном коридоре мы увидели
мужчину, бывшего судьёй во время боёв при поступлении. Он
поинтересовался:
- Карел, что случилось?
- Забери от меня этого недоноска, и чтобы я его вблизи своей
лаборатории не видел!
Я в очередной раз оказалась на полу, судорожно ощупывая вспухшее
ухо.
- Это отродье джера умудрилось за пару десятков мигов обесточить
всю Академию! И если Варан хотя бы заикнётся о необходимости
детального обследования вашего звёздного ребёнка, то он знает, куда
я его пошлю. В Центре Наблюдения, а то и в Центре Исследований ему
самое место, а не в Академии, будь у него хоть прорва редчайших
способностей.
Рыжий развернулся и ушёл, что-то бубня себе под нос и
эмоционально размахивая руками. Я же наткнулась на задумчивый
взгляд «судьи».
- Ну и что мне с тобой делать? – поинтересовался он.
- Накормить? – неуверенно, но тем не менее с надеждой глянула я
на его массивную фигуру.
Я вяло ковыряла вилкой в вязкой смеси, горкой возвышающейся на
тарелке. Кормили здесь отвратно: странными водянистыми хрустящими
фруктами, внешне похожими на персики, но без косточек, а по
ощущениям ближе к земной китайской груше, жидкой похлёбкой и
слипшейся абсолютно безвкусной желтоватой массой, по недоразумению
называемой кашей. Но всё-таки это лучше, чем то, что мне
приходилось есть до сих пор, хотя и ни в какое сравнение не идёт с
больничным и интернатским питанием, которое я в своё время терпеть
не могла. Неудивительно, что после нескольких ложек этого месива,
голод исчезал, и приходилось буквально заставлять себя доесть всё,
что было наложено на тарелке.