Пожав плечами, я направилась дальше, но стоило мне сделать шагов
пять, как послышался всё тот же звяк!
Скрипнув зубами, я прибавила шагу. Позвякивание тоже участилось
и теперь раздавалось в унисон с моими почти неслышными шагами. Я
резко затормозила. Звук прекратился. Но стоило мне продолжить путь,
как мелодичное позвякивание возобновилось.
Что за ерунда? Может, это новая система наставников, чтобы
ученики не разбредались во время комендантского часа? Но мне же
как-то до комнаты добраться надо! Причём, желательно побыстрее.
Как я ни старалась идти: медленно, быстро, так называемым
эльфийским и охотничьим шагом – противное позвякивание не смолкало.
Однако вскоре мне всё же удалось вычленить источник звука. Им
оказался мой собственный браслет! Он, что, о мои кости так
бренчит?
Со злостью рванув украшение, я с ужасом поняла, что сниматься
оно не собирается. Крепко прижав браслет другой рукой, я
направилась дальше, и тут же заскрипела зубами от злости. Браслет
умудрялся звенеть даже теперь!
Плюнув на все предосторожности, я бегом добралась до своей
комнаты и зажгла свет. Через полчаса бесплодных попыток я сдалась:
украшение стоически сопротивлялось моим усилиям и наотрез
отказывалось сниматься. Вот так подарочек оказался! С характером.
Злая от этого глупого происшествия, я кое-как сделала уроки,
нырнула под одеяло и моментально заснула.
Сколько времени я уже здесь? Комната наполовину опустела. Никто
из тех, кого выводили, так и не вернулся, чтобы рассказать, что с
ними делают. Большинство окружающих меня существ говорят на
непонятном языке, но и от понятого бросает в дрожь:
- Они скармливают нас живых мертвецам!
- Здесь проводятся эксперименты. Нас растянут на компоненты к
мазям и притираниям для богатых выродков.
- Нас специально не кормят. Знают, что скоро все помрем.
Я от нечего делать рассматриваю своих «сокамерников». Вот
пожилая женщина с плоским безносым лицом. Глаза ее выпучены от
страха, а тонкие губы трясутся. Она закрывает лицо руками,
покрытыми местами чешуей типа рыбьей, и рыдает, забившись между
странно спокойным парнем лет двадцати пяти, тупо смотрящим в одну
точку перед собой, и созданием непонятного пола, напоминающим
бочонок на коротких толстых ножках, такие же короткие и пухлые
ручки которого ни на миг не останавливают своего суматошного
движения.