Тело еще не оправилось, но все равно я резко вскинул ногу и
пробил заводиле по яйцам. Чтобы он там не хотел дальше сказать,
теперь передумал. Передо мной лежало тело пацана лет пятнадцати на
вид, вывшего от невыносимой боли. Достаточно ли ему было? Думаю да.
Достаточно ли мне? Нет. И пока остальные дуболомы судорожно
пытались сообразить, что нужно делать, я продолжил
— Член свой Казей называй, разрешаю. — и с размаху бью лежачего
по животу, после чего плюю ему в лицо. — А я Казимир. Вам всем
ясно? — Наглею по полной, спрашивая толпу, в которой пребывали
смешанные настроения. Вроде как хотят раскатать меня по асфальту, а
вроде побаиваются также получить. А парня, что ими командовал, я
успешно выбил. Хотя, он же упоминал о некой Ждане…
— Ты такой смелый стал после того, как тебя избили дворянские
подсосы, или до? — послышался насмешливый переливистый женский
голос с верхних этажей дешевой высотки, в которую пускали абсолютно
всех, лишь бы были деньги. А иногда и последнего не требовалось. Я
плохо мог разглядеть, но там кто-то сидел.
Впрочем, мне и не нужно было это делать. Объятая красным светом
фигура сделала один шаг с крыши и полетела вниз, постепенно
увеличивая скорость, пока не соприкоснулась с землей. Мне было
плохо видно взметнувшийся столб пыли и кусочков асфальта из-за
заслоняющей все шпаны, которая не думала расступаться. А я в свою
очередь не думал убегать. Выносливости у моего нового тела просто
нет.
Внутрь импровизированного круга вскоре вошла девушка.
Блондинистые короткие волосы скрывались кепкой. Перетянутая бинтами
грудь все равно сохраняла внушительный объем. Точеная талия и
плоский животик были открыты всему миру на обозрения, ведь кроме
длинного кожаного плаща наверх девушка больше ничего не надела.
Внизу же были джинсы и тяжелые сапоги, выглядящие военными. И
красная дымка вокруг тела девушки совершенно никуда не девалась,
немного подавляя своей силой. Но после вчерашнего амбала это было
совсем слабо. Так что я с вызовом смотрел на на удивление высокую
девушку, бывшую со мной практически одного роста. Или же это больше
говорило о том, что Казимир на хреновой еде обрек себя на
замедленный рост.
— Я всегда был смелым, иначе бы не жил в одном месте с
валяющимся у моих ног мусором. — И снова добавил пареньку от всей
души, от чего он, на время затихший, снова подал признаки жизни —
Он тут за тебя говорил так, как будто ты его собственность. Вот я и
решил его утихомирить.