– Лиля? Так рано? Что-нибудь не так?
– Мама скоро спустится? – вместо ответа спросила Лиля. – Вели, пожалуйста, служанке принести мне кофе, когда я прошу ее по-немецки, мне всегда подают не то. Раньше ты брал русскую прислугу, а теперь нанимаешь немок.
Филев нахмурился, но не стал объяснять, что после похищения Тани постепенно заменил всю русскую прислугу местными – теми, чьи резюме его служба безопасности могла проверить непосредственно, легко и быстро. Он сказал несколько слов по-немецки миловидной девушке в накрахмаленном переднике, потом вновь внимательно посмотрел на дочь.
– Так что тебя беспокоит?
– Я устала с этим проектом, папа, – она лениво потянулась и зевнула, изящно прикрыв рот рукой, – лежу по ночам и никак не могу заснуть – перед глазами мелькают какие-то точки. Конечно, если б Илья был здесь и мог мне помочь, я бы так не переутомилась. Почему ты именно сейчас загрузил его этим заказом? Разве мало на фирме других программистов?
Филев пожал плечами и ответил довольно сухо:
– Этот заказ мы получили еще весной – до того, как Капри объявил конкурс. Работа деликатная и сложная, никому, кроме Ильи я ее доверить не смогу.
Повертев в руках салфетку, Лилиана сделала печальное лицо.
– Так хочется обычной человеческой жизни, нормальной семьи! Эти вечные совещания, заказы, поездки…. Ребенок фактически растет без родителей – даже забывает, как мы выглядим. Пора с этим кончать, в этот раз увезу Таню с собой.
Рука Филева замерла в воздухе, и он поставил стакан с чаем на стол, даже не донеся его до рта.
– Увезешь Таню?
– Должна же я, в конце концов, заняться ребенком, ведь я – мать!
– Подожди, что же это так сразу? Ведь ты прежде ничего не говорила, – голос его дрожал.
– Я думала, папа, обдумывала, как будет лучше. Таня скучает по отцу, Илье тоже лучше быть с дочерью.
С губ ее отца сорвался зловещий смешок.
– Илье? Он столько лет не видел ее – мог бы приехать хоть однажды. Хотя бы раз в год – вместе с тобой. И ты говоришь, что ему нужен этот ребенок?
– Перестань, папа! У Ильи любая поездка заграницу ассоциируется с тяжелыми воспоминаниями. Даже сейчас – ему обязательно нужно на неделю съездить в Германию, и он уже из-за этого переживает. Ты, кстати, сам во всем виноват – тогда, в девяностом, помнишь? Нельзя было действовать так грубо – он очень тонкий и деликатный.