– Я бы тоже не хотел, – Джерал
коротко улыбнулся, затем вздохнул. – Я правильно понимаю, что
никакой связи с ним нет и не будет? Секретность, всё такое?
– Можете написать, – Кир вынул из
папки заранее подготовленный листок с адресом. – Разумеется,
корреспонденция будет просматриваться.
– Ясно. А вы?..
– Я буду в Ксантаре завтра утром,
айринг через два часа.
– Тогда передайте на словах, –
Джерал немного помолчал, собираясь с мыслями. – Передайте, что… Что
мы его любим. Все. И всегда примем, что бы он там себе не
выдумывал.
Кир позволил себе улыбку.
«Выдумывал» Ильнар старательно и подробно, начиная от потенциальных
проблем со стороны Ордена и заканчивая привычной уже фразой насчёт
опасности инициированных. Но его действительно любило слишком много
людей, чтобы не принимать это в расчёт.
– Передам.
Кир поднялся. Джерал тоже встал,
продолжая крутить в руках конверт, потом отшвырнул его на стол и
протянул ладонь. Рукопожатие оказалось крепким и уверенным.
– Спасибо, – произнёс Джерал, не
спеша отпускать ладонь майора. – Учитывая события, я удивлён, что
нам вообще позволено что-то знать. Знаете, я ведь очень горжусь
сыном – и очень боюсь, что об очередном его подвиге узнаю слишком
поздно. Вряд ли ему сейчас нужна моя помощь, но если вдруг… – он
сбился и умолк.
Майор проанализировал чувства
собеседника и понимающе кивнул. Мотивировать у него выходило
неплохо, а вот утешать – увы. Отец и сын очень походили друг на
друга внешне, но это сходство компенсировалось различиями
внутренними. Ильнар эмоциональнее, упрямее, резче…
И ему куда сложнее признаваться в
слабостях и страхах.
– Напишите. Вы, дана Элинда,
девочки. Ему нужна поддержка, но он ведь ни за что не попросит.
– Обязательно. – Джерал серьезно
кивнул. – Мы ведь его семья.
Семья.
Кир продолжал крутить это слово в
голове, когда уже вышел из дома. Каждый шаг снова отдавался болью,
но майор почти не обращал на это внимания, захваченный собственными
мыслями и воспоминаниями. Возле сферокара он остановился и, не
удержавшись, развернул над коммуникатором голографическое окно.
Три портрета, три дорогие ему
женщины – и уже две траурные рамки.
К матери он ездил три дня назад.
Аллиторские острова даже зимой давали ощущение уюта и домашнего
тепла – или ему так казалось? В честь его приезда собралась родня:
сводный брат, сын отчима, привез жену и детей, приехали со всех
концов острова любящие тётушки со стороны матери, заглянул брат
отца. Долгие ужины за огромным столом, прогулки, праздники, новости
– маленький, тщательно сберегаемый кусочек семейного счастья.