Что Петьку порадовало, так это
тяжёлая трость с мощным латунным набалдашником, а то после утренней
дружинной охоты и последующего восьмичасового брожения по тёмным
землям, ему всё казалось, что вот сейчас кто-нибудь да выскочит
из-за ближайшего укрытия с самыми недружелюбными намерениями.
В довершение выпал элегантный кожаный
цилиндр, украшенный гогглами*.
*Очки такие, круглые
и в мощной кожаной оправе,
щедро приправленной винтами,
клёпками и всякими шестерёнками.
Говорят, прототипом гогглов
послужили очки первых авиаторов.
– Всё, на борту себя разглядишь! –
Яна распахнула дверь, и они оказались в огромном здании, более
всего напоминающем вокзал.
По прихоти системы, а, скорее всего,
для меньшего привлечения внимания, двери им открылись не
центральные вокзальные, через которые двумя сплошными потоками
втекал и вытекал народ, а маленькие боковые. Петька первым вышагнул
на крытую вокзальную площадь и едва не был сбит с ног летящим сломя
голову мальчишкой-оборвышем. Пацан кубарем покатился в одну
сторону, предмет, который он прижимал к груди – в другую.
Воришка – а это был, несомненно,
воришка – недобро зыркнул на них близко посаженными глазками, живо
напомнив Петьке злобного крысёнка, и юркнул в щель между тюками,
ожидающими погрузки.
Марина тут же сделала шаг вперёд и
прикрыла своими пышными юбками тускло поблёскивающую вещицу, а Яна
махнула рукой вылетевшей толпе преследователей:
– Вон туда побежал!
Мимо них промчалась азартно
улюлюкающая толпа, половина из которой явно не знала, кого они
преследуют и что – и у кого – было украдено.
Ягуся шустро наклонилась и подобрала
с пола – благо, внутри вокзала было довольно чисто – непонятный
предмет, быстро спрятала его в появившуюся и тут же исчезнувшую
объёмистую сумку и скомандовала:
– А ну, веселей, залётные! Причал
номер восемь, а у нас всего три минуты.
ДИРИЖАБЛЬ И ПРОЧЕЕ
В стимпанке Петька никогда не был и с
любопытством оглядывался вокруг. Сделано было, что называется, с
претензией. Огромная вокзальная площадь была накрыта цельным
прозрачным павильоном. Стёкла, частью цветные, были вправлены в
затейливую сетку металлического каркаса, характерно сильно
вытянутую вверх, и общее впечатление в целом напоминало нечто
среднее между зимним садом и витражами древних католических
соборов. Эта конструкция возносилась на значительную высоту –
этажа, должно быть, четыре или пять – и там, в вышине время от
времени с пыхтением и лязганьем перемещались непривычного вида
механизмы.