Я перевожу взгляд на Дейви, ошарашенного и часто моргающего от боли, потом опять на его отца:
– Это значит, что она цела и в безопасности?
– Это значит, что он не знает. Верно, Дэвид?
Да, па, отвечает Шум Дейви, все еще дрожащий от страха и боли.
Мэр Прентисс поднимает брови.
Дейви стискивает зубы.
– Да, па, – выдавливает он.
– Я знаю, что мой сын – лжец, – говорит мэр Прентисс. – Что он невежа, хулиган и плевать хотел на мои принципы и убеждения. Но он все-таки мой сын. – Прентисс снова обращает взгляд на дорогу. – И я верю в искупление.
Шум Дейви становится тихим, но где-то в глубине его слышится алое шипение.
Нью-Прентисстаун постепенно тает вдали, вдоль дороги теперь почти нет построек. Между деревьев мелькают то красные, то зеленые фермерские поля – что-то из посаженного мне знакомо, что-то я вижу впервые. Тишина женщин постепенно сходит на нет, а местность вокруг дичает: в канавах растут цветы, восковые белки дразнят друг друга, ярко светит солнце и всюду царит мир и покой, как будто ничего не случилось.
Река поворачивает, мы огибаем холм, и вдруг впереди вырастает огромная железная башня.
– Что это? – спрашиваю я.
– Тебе-то какая разница? – ухмыляется Дейви, хотя ответа явно не знает.
Мэр Прентисс молчит.
Сразу за башней дорога опять поворачивает и идет вдоль длинной каменной стены. Чуть дальше в стене виднеется арка больших деревянных ворот. Больше за длинную – очень длинную – стену никак не попасть, а у ворот дорога заканчивается.
– Первый и последний монастырь Нового света, – говорит мэр Прентисс, останавливаясь у ворот. – Он был построен для спокойной жизни наших святейших, когда мы еще верили, что сможем побороть Шум с помощью дисциплины и самоотречения. – Его голос твердеет. – Но монастырь забросили, не успев толком достроить.
Мэр Прентисс поворачивается к нам. В Шуме Дейви вдруг вспыхивает странная искорка радости. Мэр бросает на него предостерегающий взгляд.
– Тебе не дает покоя вопрос, – говорит он мне, – почему я назначил своего сына твоим надзирателем.
Я кошусь на Дейви, тот все еще улыбается.
– Тебе нужна твердая рука, Тодд, – говорит мэр Прентисс. – Ты до сих пор раздумываешь, как бы отсюда сбежать, и при первой возможности попытаешься это сделать. Чтобы найти свою драгоценную Виолу.
– Где она? – спрашиваю я, заранее зная, что ответа не получу.