– Прошу вас, – тихо говорю я, и глаза мои вновь наполняются слезами, как бы я ни пыталась взять себя в руки.
– К тому же ни одна здешняя девочка не назовет женщину доктором, – добавляет госпожа Койл.
Я проглатываю слезы. Закрываю рот ладонью. Где он? Плевать я хотела на все это, главное, где он?!
– Я знаю, что тебе страшно, – говорит госпожа Койл, – но мы все здесь объяты страхом, ничего не поделаешь. – Она кладет шершавую руку на мою ладонь. – А вот ты, вероятно, сможешь помочь нам.
Я опять проглатываю слезы, но молчу.
Только один человек на этом свете заслуживает моего доверия.
И его здесь нет.
Госпожа Койл снова откидывается в кресле:
– Все-таки мы спасли тебе жизнь, дитя. Даже такое маленькое знание может принести большое утешение.
Я глубоко дышу и оглядываюсь по сторонам: из окна струится солнечный свет, а снаружи виднеются деревья и река, река – та самая, вдоль которой мы бежали навстречу надежде. Кажется, что в такой погожий день вообще не может происходить ничего плохого: за углами не таятся враги, и никакой армии нет на свете.
Но армия есть, и она близко.
Близко.
Для госпожи Койл они такие же враги, как для меня…
В груди больно тянет.
Но я набираю побольше воздуха…
И начинаю говорить:
– Меня зовут Виола Ид…
– Так значит, к нам летят новые переселенцы? – с улыбкой спрашивает Мэдди.
Я лежу на боку, а она разматывает длинный бинт, которым меня перевязали. Внутри все в крови, а кожа пыльная и какого-то ржавого цвета. В животе у меня маленькая дырочка, зашитая тонкой ниткой.
– Почему мне не больно? – спрашиваю я.
– Повязка с настоем корня Джефферса, – отвечает Мэдди. – Это природный опиат. Боли ты чувствовать не будешь, но и в туалет сама ходить не сможешь около месяца. А примерно через пять минут крепко уснешь.
Я осторожно, очень осторожно щупаю кожу вокруг раны. На спине с другой стороны точно такое же отверстие.
– Почему я не умерла? – спрашиваю я.
– А хотела бы? – Мэдди снова улыбается, но потом улыбка сменяется самым хмурым выражением лица, какое мне приходилось видеть. – Напрасно я шучу. Госпожа Койл всегда говорит, что я никогда не стану настоящей целительницей, если и дальше буду такой несерьезной. – Она окунает тряпочку в таз с горячей водой и начинает протирать мои раны. – Ты не умерла только потому, что госпожа Койл – самая лучшая целительница в Хейвене, лучше всех так называемых докторов. Даже злодеи это знают. Почему, думаешь, тебя принесли сюда, а не в клинику?