Олег зашел. А что было делать? Убить провожатого несложно, а дальше что?
В одиночку захватить корабль? Не смешно. Прыгать за борт – и саженками к земле?
И вовсе глупо – до берега миль восемь, а в апреле вода, знаете ли, бодрит.
Сухов раздраженно пожал плечами и скривился от боли в спине. Что ж, судьба воинская изменчива.
Уж сколько раз доводилось в плену побывать, то по невезению, то по трезвому разумению, и всегда удавалось волю себе воротить.
А всё почему? Потому что думал и, прежде чем свободы добиваться, слабые места вражьи выведывал, время нужное подгадывал… Короче, ждем-с.
На губе не воняло – смердело. Под ногами плюхала вода, решетчатый настил тонул в ней, изображая нижнюю палубу.
По сути, гауптвахта представляла собой одну большую-пребольшую парашу.
Нары тоже присутствовали – покрытые невообразимым тряпьем, они служили ложем для исхудалой троицы.
Заросшие, оборванные, они сидели, вжимаясь спинами в переборку, и блестели глазками, настороженно приглядываясь: бить будут или покормят? Люди-крысы.
– Добро пожаловать в нашу обитель! – натужно пошутил профос и сам же расхохотался.
– А поесть? – проскулил один из осужденных, лысый, с блестящим, словно отполированным, черепом.
– Тебе, Клаас, только бы жрать, – проворчал хромец, запирая дверь и лязгая засовом.
Олег огляделся, больше угадывая, чем созерцая в тусклом свете фонаря.
Выбрав топчан получше, он согнал с него тощего, длинного, как жердь, «зэка» и устроился сам. Хоть посидеть спокойно.
Посидишь тут, пожалуй… Эта сволочь, которая «мыш в сапогах», всю спину ему исполосовала.
И рубаху шелковую порвала, и кожу рассекла до крови. Даже промыть нечем…
Покривившись, Сухов пристроился боком к выгибу шпангоута, чувствуя, как бурлит в душе нерастраченное бешенство.
Вспомнил «мыша в сапогах», морду его похабную.
«Убью!»
Мосластый «зэк» покинул свое место и воздвигся рядом с Суховым.
«Зону держит», – догадался Олег.
Растягивая гласные, «авторитет» заговорил, но Сухов прервал его речь французским «не понимаю!».
Поморгав, его визави заговорил на языке Мольера и Рабле, в равной пропорции перемежая его иными наречиями, включая английский и испанский:
– Ты прогонять Карстена. Я тебя наказать.
– Заткнись, – невежливо прервал его Олег. – Зовут как?
Мосластый нахмурился, но ответил-таки:
– Я есть Маартен Фокс.