– А раньше? В Клопице?
– Нет, и в Клопице не было. Верней,
был, но это не он приходит. Там в Медной деревне жил парень,
который не мог ходить, но это не он, я знаю. А вообще, я маленькая
была тогда.
– А в Клопице, перед переездом, у
тебя не было таких же кошмаров?
– Я не помню. Когда мы оттуда
переезжали, я заболела сильно. Все даже думали, что я умру. Но я не
умерла, просто плохо помню. И как мы у дяденьки жили, плохо
помню.
Это, конечно, тоже интересно – то,
что она болела. И не из-за болезни ли дочери йерр Тул решил уйти с
убитых земель? Впрочем, переезд – всегда опасность для ребенка. А
упыря (того, кто стал упырем) она могла видеть очень давно, так
давно, что и без болезни не вспомнила бы.
А что? Увезли ребенка от упыря,
прошло время – и он ее нашел на новом месте. Но кто дал ему косу?
Кто может хотеть девочке смерти? Упырь – существо безмозглое, его
влечет непреодолимая сила, не ведающая добра и зла. И если у
Триликой есть последователи, готовые убивать во славу ее и
процветание, то у сущих богов таких последователей не бывает, – по
крайней мере, Лахт их пока не встречал.
Чтобы идти против сущих богов, надо
быть или дураком, или героем… Мнимые боги любят соперничество и
уважают тех, кто готов помериться с ними силой, – стихиям все
равно, они глухи и слепы. Мнимые боги ничто без людей, стихии
существовали до человека и останутся после него. И если схватиться
со смертью в некотором роде почетно, то бороться против упыря – это
идти против земли. Мать сыра земля отправила упыря искать
справедливости, и встать у него на пути будет против
справедливости… Потому упыри так опасны – за ними стоит сама земля,
сильнейшая из сущих.
– Можно, я потрогаю твои волосы? –
спросил Лахт. – Пока Хорк не видит.
Рейтар Конгрегации на черном коне
неспешно ехал шагов на сто впереди.
– Да трогай сколько хочешь! Что мне,
жалко, что ли?
Фрова Коира не соврала – у ее дочери
были сильные, густые волосы. А могла соврать, чтобы жених не
подумал о невесте плохо. Толстая коса – это здоровье.
– Тебе, может, и не жалко, а Хорку
жалко. Давай его догоним, что ли…
– Погоди. Я вспомнила. Я не умру, это
точно известно, – с сомнительной уверенностью заявила фрели.
– Да ну? Вообще никогда?
– Ну, когда-нибудь, может, и умру. Но
нескоро. В прошлом году мы с батюшкой ездили на ярмарку в Сиверный
и зашли к ведунье, батюшка ей три серебряных великогородки
заплатил, чтобы она хорошенько мне все угадала: и на воске, и на
огне, и на воде.