Неизвестный не преминул напомнить
генералу, что достаточно крепко держит его за яйца, и вот вся эта
изливаемая на собеседника дружелюбность – не более чем
маска.
- Если… - хозяин дома вопросительно
изогнул бровь, - если мой ответ будет «да», как мне с вами
связаться?
- Ничего не нужно делать, мы сами
выйдем на контакт. Прикажите пожалуйста слугам провести меня к
выходу.
Кликнув лакея и не став провожать
незваного гостя министр полиции, военный губернатор
Санкт-Петербурга генерал-лейтенант Александр Дмитриевич Балашов
остался в кабинете один. Некоторое время он невидящем взглядом
пытался рассмотреть что-то в огне пляшущем на вишневых поленьях
камина, размышляя о той ситуации, в которой он неожиданно очутился.
Еще месяц назад все вроде бы шло хорошо, и вот тебе
на...
Очнувшись от оцепенения Балашов сгреб
оставленное незнакомцем на столе письмо и смяв отправил его в
огонь. Проконтролировал, чтобы бумага сгорела полностью,
пошевелил дополнительно в пепле кочергой, размалывая в пыль даже
то, что осталось после работы пламени,после чего
отправился спать.
«Идите, – сказали им чудь и славяне, наскучив своими
внутренними междоусобиями, – идите княжить и властвовать над нами.
Земля наша обильна и велика, но порядка в ней не
видим».
- «Ну да, ну да, - хмыкнул я, делая
соответствующую пометку на полях документа, - именно так все и
было. Это же изобретение девятнадцатого века – борьба за власть, а
раньше в старые времена, власть никому не нужна была.
Бред».
Я сидел возле камина, завернувшись в
теплый клетчатый плед, неспешно потягивая чаек и читал «Записку о
древней и новой России» Карамзина. В прошлой жизни о Николае
Михайловиче я знал только как об ученом, составившим первый
относительно структурированный труд об истории России, а вот насчет
его политических взглядов ничего не слышал совершенно. Забавно, как
порой относительно «плоские» исторические личности, которых ты знал
только с одной стороны, при ближайшем знакомстве обретают
«глубину». И порой в этой глубине столько дерьма оказывается, что
просто ужас.
Таким образом, история наша
представляет новое доказательство двух истин: 1) для твердого
самодержавия необходимо государственное могущество; 2) рабство
политическое не совместно с гражданскою вольностью. Князья
пресмыкались в Орде, но, возвращаясь оттуда с милостивым ярлыком
ханским, повелевали смелее, нежели в дни нашей государственной
независимости. Народ, смиренный игом варваров, думал только о
спасении жизни и собственности, мало заботясь о своих правах
гражданских.