Наше детство протекало в каком-то оцепенении, а наша молодость была чем-то сродни слабоумию. Мы упускали птицу ради веточки, мышь ради цветка и цветок ради тени. Самым странным было то, что мы совершенно не переживали от этого. Подвижный, деятельный непоседа – вот каков маленький котенок. Таким был и я. Для чего нужно испытывать это первоначальное безумие? Это опьянение каждой минутой… И для чего нужно, чтобы все это прошло? Как объяснить такое разительное отличие у одного и того же существа в разном возрасте? Этого никто не знает. Позже, размышляя, я пришел к выводу, что малышам эту радость жизни придает божественная сущность, а выражается она настолько буйно для того, чтобы никто не посмел и подумать, будто кошка не знакома с мельчайшими проявлениями радости.
В безумии моя сестра-чернушка превосходила нас всех. Она была первой, кто покинул нору в отсутствие нашей матушки. Она была первой, кто попытался вскарабкаться на соседнее дерево: поднималась и спрыгивала на землю, каждый раз забираясь все выше и выше… Моя сестра ничего не боялась и не извлекала никаких жизненных уроков. Можно сказать, поражения лишь раззадоривали ее. Что особенно ярко проявилось в ее прыжке на месте. Этот прыжок был ее коронным номером. При игре в догонялки с его помощью можно было резко поменять направление движения. И тогда преследуемый сам становится преследователем. Она также пускала в ход и прыжок с поворотом в воздухе на девяносто градусов, и другие – и все они были изумительны.
Когда мы, в свою очередь, вышли из норы, окружающий мир уже принадлежал ей. Она успела завладеть им. Куда бы мы ни пошли, она запросто могла свалиться нам на головы. Места, где она пряталась, были бесчисленными. Она обожала бесшумно подкрасться, прыгнуть на кого-нибудь, внезапно выскочив из своего укрытия, и укусить. Ее отличительными чертами были безумная отвага и дерзость. Когда она отправлялась познавать мир, мы – мой брат и я – следовали за ней, неловко пошатываясь на ходу. Я никогда больше не встречал настолько безрассудного создания, и тем не менее мы шли за ней. Может быть, потому, что развлечение не давало нам как следует поразмыслить. К тому же восхищение неизменно преобладало над страхом.
Хотя сестра главенствовала над нами, я хорошо помню, что она была маленькой, а вот мы с братом – одного размера. Но я могу и ошибиться, сохранив о ней, увы! лишь детские воспоминания. В моей памяти она осталась такой, как была; а мы с плутишкой братом продолжили расти, такова жизнь. Он настолько походил на меня, что нас частенько путали. Помимо широких плеч у нас была одинаковая шерсть – тигровой расцветки, с черными полосами. Сестра же была не полностью черной, у нее было белое пятнышко на подбородке и три башмачка цвета муки. Помню, она была живей маленькой рыбки, проворной и ловкой, как никто, отважной, чтобы возмещать силу, которой ей, скорее всего, не хватало.