– Зачем мне лгать? – ответила она, как всегда, спокойно.
– Откуда я знаю? Может, у тебя злоба на этого Лантене.
– Нет у меня на него злобы. Он мне никто. А и была бы злоба, я бы до лжи не унизилась. Если я хочу с кем расправиться, расправляюсь сама. И тогда я, монсеньор, бью наверняка, могу поклясться.
– Это так! – сказал Монклар, содрогнувшись.
Он еще немного помолчал и продолжил:
– Чего ты хочешь за мое освобождение?
– Ничего мне не нужно, монсеньор. Я вас только потому отпустила, что у всех у нас были бы большие неприятности, если бы наши люди вас убили.
– Что ж! Тогда прощай.
– До свидания, монсеньор.
Она еще с минуту смотрела ему вслед. Великий прево шел таким спокойным шагом, как будто минуту назад ему не грозила страшная опасность.
Затем старая цыганка вернулась во Двор чудес. Она подошла к костру и спокойно вступила в круг воров, обсуждавших участь Монклара. Джипси окружало некое суеверное почтение.
Полагали, что она водится с какими-то бесами, а кроме того, известно было: она, как в открытой книге, читает по звездам, «что времена во тьме скрывают под покровом», говоря пышным слогом Лафонтена. Не один вор, готовый без страха встретить виселицу, взойти, если надо, на эшафот с бравой усмешкой на устах, столкнувшись глухой ночью с Джипси, вздрагивал и хватался за какой-нибудь амулет против злой доли.
Поэтому когда она вступила в круг старшин и подняла тощие руки, призывая к молчанию, все тотчас и замолчали.
– Вы, братья, – сказала Джипси, – сейчас советуетесь насчет великого прево…
– Верно! Подай и ты свой голос!
– Мой голос теперь ни к чему. И все ваши голоса ни к чему. Нет больше великого прево во Дворе чудес. Он бежал.
Раздался страшный вопль ярости и гнева. Несколько воров кинулось к подвалу, где держали Монклара. Через минуту они вернулись и сообщили, что Джипси сказала правду.
– Не ломайте голову, как это случилось, – сказала цыганка. – Это я отворила дверь и вывела его из королевства Египетского.
Изумленный крик встретил эти слова. Джипси поспешно продолжала:
– Я отпустила его и всех нас спасла. Духи открыли мне, что если великий прево погибнет, нас перебьют. Но если я неправа – накажите меня как знаете. И если наказанием будет смерть – умру, зная, что спасла братьев.
Никто не подал голоса за наказание цыганки. Она спокойно ушла домой.