Мадлен внимала его излиянию страсти.
– Кто же тебе не велит надеяться? – ласково спросила она.
– О, мадам! – растерявшись, пробормотал Жан. – Только не сводите меня с ума от радости!
– Послушай – ведь в первый раз я не была настолько жестока?
– Правда, – ответил он, вдруг помрачнев. – Но ведь вы тогда не знали…
– О чем не знала?
Он потупил взор и весь побледнел.
– О твоей болезни? – спросила она с таким совершенным равнодушием, что его всего сотрясло изумление – как будто на его словах великая королева выбросила корону в сточную канаву.
Он так и застыл, обалдев от неожиданности и ужаса. Она встала и подошла к нему. Улыбки на ее губах больше не было. Ласковый взгляд превратился в суровый и злой.
– Я вас боюсь, мадам! – воскликнул он.
Она схватила его за руку.
– Болезни! – воскликнула она. – Хочешь, я тебе все скажу, мой бедный изгой? Твоя-то болезнь мне и была нужна!
Он вскрикнул от ужаса и отчаянья.
– Правда ли это? Не сон ли? Вас ли я сейчас слышу?
– Болезни! Я хотела, чтобы ею заболел еще один человек. Я его ненавижу, я придумывала ему самые страшные казни… Я хотела… но, кажется, ничего не вышло… Кажется, он удрал от меня, потому что все время бегает за новыми любовницами…
– Кто он? Кто он?! – грозно крикнул Дурной Жан.
– Это король!
Жан, совсем сбитый с толку, с немым ужасом уставился на нее.
– Ничего не вышло, сказала я себе. Тогда я поражу его иначе! Мне надобно покорное орудие, верный раб… Будешь таким орудием?
– Уже есмь! – глухо проговорил он.
– Будешь ненавидеть короля, как я его ненавижу?
– Всеми силами моими, с этого мига начиная.
– Прекрасно! За это, Дурной Жан, я буду твоей.
– Кода же? Когда?
– Когда он умрет! – ответила она.
* * *
Жан-Калека выбежал, как безумный, и забился в дальний угол конюшни.
Там, крепко сжав виски ладонями, он думал:
«Она любит!.. Никогда я не страдал ужаснее… Любит короля!.. До чего же сильно она любит его, чтобы задумать и совершить такое безумство, как она! Отравила себя, чтобы отравить короля… Погубила свою красоту, чтобы погубить его жизнь… Она его любит! А я, несчастный, кто для нее? Жалкое орудие! Она сама так сказала… А я согласился… Да, согласился! И соглашаюсь! Что с того, что мысль ее будет с другим, если сама она – со мной! О, восторг часов любви! А тот человек – король, проехавший с гордой улыбкой, – он умрет! Я выношу ему приговор! Пусть даже она сама теперь захочет его спасти – уже поздно! Моя ненависть сделает больше всех ядов…»