Ноэль Кривой вырвал пику, снял насаженный на нее кусок мяса, посадил на его место то, что держал под плащом, и поставил штандарт на место.
Страшный яростный клич воровского народа приветствовал новый штандарт. Ведь это была голова Трико – короля Арго.
Рагастен побледнел.
– Уже половина двенадцатого, – сказал он. – Уходите, пора.
Манфред покачал головой:
– Нет, я буду здесь.
– Но сейчас сюда нагрянет великий прево со всей своей силой!
– Потому-то я здесь и буду.
– Что же, вы и впрямь из этих? Вы тоже вор?
– Я не вор, – хладнокровно ответил Манфред, – но воспитан среди этих бедняг. В их глазах я никогда не видел ничего, кроме сочувствия, а их жестокие руки, когда я был мал, привыкли ласкать меня…
– Говорите! Говорите дальше! – взволнованно воскликнул Рагастен.
– Это несчастные люди, – продолжал юноша, – и я люблю их, как любили они меня. Сегодня я им нужен. Если надо – умру вместе с ними. Спасибо, сударь, что предупредили… Я вдвойне вам обязан, если это возможно… но я буду здесь.
– Тогда и я тоже, – сказал Рагастен.
Манфред так и вскрикнул от радости:
– С такой шпагой, как ваша, мы не пропадем!
Он подозвал Лантене.
– Брат, – сказал он, – вот великодушный человек, о котором я так много тебе говорил…
Лантене с восхищеньем и признательностью посмотрел на шевалье и протянул ему руку.
– Сударь, вы герой, – сказал он. – Благодаря вам мой брат не погиб…
– Ваш брат? – удивленно переспросил Рагастен.
– Да мы друг друга называем братьями, хоть и некровные родственники… по всей вероятности.
Рагастен беглым взглядом оценил Лантене – человека, который, по словам Трико, был готов на любое злодейство.
Оценил и понял, что Трико нагло врал. Чего ради?
Последние слова Лантене насторожили его.
– Вы сказали «по всей вероятности»? – опять переспросил Рагастен. – Простите мне мое любопытство – отнесите его только на счет симпатии, которую вы мне оба внушаете…
– Я так говорю, – ответил Лантене, – потому что мы с Манфредом оба не знаем своего происхождения. Мы вместе росли у одной цыганки со Двора чудес – вот и все, что мне известно о моем детстве.
Рагастен сильно побледнел. Его взгляд со страстным любопытством остановился на Манфреде.
– Где же эта цыганка? – спросил он.
– Здесь, с нами.
– Могу я ее видеть… говорить?
– Да, конечно, – удивленно ответил Манфред. – Но, сударь, не вы ли сказали, что ровно в полночь будет штурм?