Черт, он меня определенно одной рукой раздавить способен. Просто положит на плечо, и прощай, Изольда. В нем метра два роста, а если с этой штукой, которая из шлема торчит — нечто среднее между султаном цирковой лошадки и потрепанной щеткой, которой в доме убирают, — то и все два двадцать будет. Против моих-то полутора метров. Вширь их светлость тоже раздался.
А уж грозен-то…
Броня блестит, словно маслом намасленная. Тут тебе и шипы, и рогульки, и завитушки какие-то. Даже львиные морды имеются. Пасти раззявили и хвосты плаща держат. А ветерок его этак готичненько развевает за плечами лорда-протектора. Для полноты картины не хватает лишь кровавых сполохов за плечами. Ну, или дымов черных, зловещих.
В общем, задумалась я несколько, а очнулась от короткого и веского приказа:
— В замок.
Он бы еще «место» скомандовал.
— А ты, Урфин, ко мне!
Ага, это уже на «рядом» похоже. Я собиралась было возразить, но Тисса, вцепившись в руку нашей светлости, бодрой рысью потрусила в указанном направлении, и мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ней. Куда только подевалась обычная ее девичья бледность? Щеки Тиссы полыхали, что породистые маки. А пальцы, сжимавшие мое запястье, были горячи.
— Ваша светлость, — остановилась она лишь у дверей, отделявших мои покои от общедворцовых, — при встрече с их светлостью надо делать реверанс.
— Сделаю, — пообещала я, изнывая от любопытства. — В следующий раз. Как встречусь, так прямо сразу и сделаю.
Больше всего я опасалась, что Гленна перехватит эстафетную палочку опеки надо мной, но Гленны не было. И вообще в покоях царила удручающая пустота. Только старый знакомец — кот, чье имя мне так и не удалось выяснить (мы сошлись на том, что я зову его Котом, а он под настроение отзывается), — возлежал на кровати.
— И где все? — поинтересовалась я у Кота.
Он зевнул и потянулся, пробуя когтями атлас.
— Понятно. Крысы покинули тонущий корабль. А ты, выходит, остался?
Могу поклясться, что Кот распрекрасно понимал человеческую речь, но отвечать считал ниже собственного достоинства. Сейчас он спрыгнул с кровати, подошел ко мне и потерся о ногу, то ли утешая, то ли подбадривая.
Я наклонилась и почесала его за ухом.
Будет ложью сказать, что подслушивать я не собиралась. Очень даже собиралась — как не подслушать, если разговор пойдет о нашей светлости и дальнейшей ея судьбе, — но имела некоторые опасения, что осуществить желаемое не удастся. А тут голоса. Своевременно.