– Интересный хлопец! Часто он мимо вас на базар шагает? – спросил майор Зубавин железнодорожника.
– Первый раз вижу. Он не здешний: нашим ветром и солнцем не поджарен, белокожий. И снаряжение тоже не здешнее.
– Какое снаряжение? – заинтересовался Зубавин.
– Постолы, свитка и шапка. Я всех наших, что живут вверху и внизу, знаю, не было среди них такого.
Нащупав в кармане рубчатую рукоятку пистолета, Зубавин распахнул дверь будки и подошел к шлагбауму,
– Гражданин, ваши документы! – тихо, но твердо сказал он.
– Пожалста!..
Но Зубавину уже не понадобилось заглядывать в паспорт. Это «пожалста», переведенное с иностранного и механически, помимо воли, сорвавшееся с языка, окончательно убедило Зубавина, что он не ошибся.
В будке парашютист был подвергнут обыску. Из его карманов извлекли скорострельный пистолет, две гранаты, тугую пачку сторублевок, схему главной карпатской железнодорожной магистрали. В корзине оказались портативная радиостанция и две коробки с запасными патронами к пистолету. Обыск завершился тем, что Зубавин вытащил ампулу с цианистым калием, вшитую в воротник рубашки парашютиста.
– Террорист?
Парашютист испуганно и протестующе замотал головой:
– Нет, нет! – Помолчав, он добавил: – Только диверсант.
– Только… – Зубавин усмехнулся одними глазами. – Это тоже немало. Один шел?
– Один. Пан майор, я все расскажу. Я имел задание…
Зубавин остановил «кающегося» диверсанта:
– Потом расскажете, в более подходящей обстановке…
– Ничего, я могу и сейчас. Я имел задание…
Не слушая диверсанта, Зубавин подошел к нему, решительным жестом опустил воротник домотканой свитки, посмотрел на заросший рыжеватыми волосами затылок.
– Зачем поднимал?
– У вас бреют шеи, а я…
– Понятно. Значит, оплошали ваши маскировщики. Кто вас снаряжал? Впрочем, потом…
В машине парашютист уже не пытался исповедываться. Он молчал, мрачно, но и не без интереса, как заметил Зубавин, разглядывая окрестности Явора и улицы, заполненные народом. «Он здешний», – решил Зубавин.
Машина остановилась перед ажурными литыми воротами горотдела Министерства внутренних дел. Парашютист опять оживился:
– Пан майор, не забудьте, что я не сопротивлялся. Имел оружие, но не применил.
– А разве это имеет какое-нибудь значение? – спросил серьезно Зубавин.
– Боже мой, а как же! Имеет! Огромное, – убежденно проговорил парашютист. – Если бы я оказал вооруженное сопротивление, я бы получил одну меру наказания, теперь же – другую! Правда?