— Хорошо, а что ты думаешь о поступке
брата Диониса?
Я удивлённо поднял на него кроткий
взгляд.
— Каком поступке, ваше
преосвященство? У нас был диспут, и я, как ревностный католик, не
мог допустить, что Священные Писания толковались не так, как
должно.
Епископ тяжело посмотрел на меня, но
я выдержал этот взгляд, больше похожий на тот, когда удав смотрит
на кролика.
— Я поспрашивал, все, кто тебя знают,
говорят о твоей исключительной… — он задумался, подбирая слово, —
энергичности и широком кругозоре. Это так?
— Если отвечу, что да, это будет
грехом. Точнее, гордыней, ваше преосвященство, — я развёл руками, —
просто я очень хочу стать таким же, как мой отец, и даже лучше.
Должны же следующие поколения быть лучше и набожнее предыдущих,
чтобы приблизиться к раю Божьему, но на Земле?
— Это правда, — он не мог не признать
очевидного факта.
— Я также слышал, что ты разыскиваешь
людей, знающих высокую латынь? Зачем? — продолжил он допрос,
похоже, что это был именно он, а не простые посиделки за столом с
добрым старичком.
— Всё верно, ваше преосвященство, —
по спине пробежали мурашки. То ли симбионт опять начал чудить, то
ли мне стало страшно от того, как хорошо епископ подготовился к
нашему разговору. Всего за день так много узнал!
— Хочу почитать тексты Великой
империи в оригинале. Они хоть и были язычниками, но потом ведь
осознали лживость своих богов и приняли в итоге Единого.
Он немигающим взглядом задумчиво меня
рассматривал.
— У матери церкви есть такие люди, —
неожиданно сказал он, — я мог бы выделить человека для твоего
обучения.
— Но? — я услышал в его голосе нужные
нотки.
Он невыразительно пожал плечами,
ничего не отвечая.
— Кстати, ваше преосвященство, я
пусть и ещё мал, но понимаю, как важно и непросто содержать
епархию, тем более такую обширную, как ваша, — я достал с пояса
кошель и опустил его на стол, — сто шиллингов могли бы помочь
сделать вам ремонт в соборе?
По его губам неожиданно скользнула
улыбка.
— К сожалению, сын мой, этой суммы
будет недостаточно для этого.
Я не стал скряжничать, поэтому снял с
пояса последние два мешочка.
— Здесь триста шиллингов, ваше
преосвященство, всё, что у меня есть, — со вздохом расстался я с
карманными деньгами.
— Это твои деньги? Не семьи? — он
правильно меня понял.
— Конечно! Я не стал бы жертвовать
деньги, которые мне не принадлежат, ваше преосвященство! — обиженно
воскликнул я.