Проводив задумчивым взглядом Альбино,
я отправился смотреть, как готовят корабль к отплытию, подмечая
всё, что меня интересовало. Симбионт поглощал всё, раскладывая
информацию так, чтобы я мог потом её спокойно обдумать и
проанализировать.
***
— Ваше высокопреосвященство, —
капитан, оглядываясь по сторонам, воровато протянул кардиналу блюдо
с целой тушкой жареной курицы, — умоляю вас, заберите от меня это
маленькое исчадие ада.
— Сын мой, не богохульствуй! — строго
ответил тот, но птицу взял. На судне с едой было всё в порядке, но
уж больно однообразной она оказалась во время путешествия, так что
целиком жареных уток или куриц подавали к столу редко, и тем ценнее
была «взятка» от капитана, которого кардинал прекрасно понимал. Сам
пострадал в первую же неделю плавания, когда ребёнок, которого он
сопровождал, подошёл с вопросом:
— Сколько языков и диалектов знает
такой великий человек, как кардинал Альбино?
Священнослужитель тяжело вздохнул,
вспоминая свой ответ. Что стоило немного слукавить и не говорить
всю правду? Ведь Бог не наказал бы своего верного раба за это
маленькое прегрешение? Поскольку честный ответ повлёк за собой
бессонные ночи и нескончаемо длинные вечера, когда маленький дьявол
не хуже палача вытягивал из него всё, что знал кардинал. Обучаясь с
такой стремительной скоростью, что Альбино стал понимать, что
заинтересовало Папу в этом отпрыске венецианского купеческого дома.
Причём никакие слова или угрозы не могли на него повлиять, тот
выполнял накладываемые на него епитимии с той же ужасающей
скоростью, что и учебные задачи, накидываясь на них с новыми силами
изголодавшегося волка. Кардинал в конце концов смирился, подумав,
что это испытание крепости духа, посланное Господом, и постарался
сделать так, чтобы ребёнок быстрее от него отстал, а потому дал ему
всё, что тот хотел. Это и правда оказалось правильным решением.
Заговорив на четырёх диалектах, тот ушёл мучать матросов и
капитана, узнавая о корабле и мореплавании, оставив наконец
кардинала в покое.
И вот когда Альбино уже думал, что
отдых наконец наступил, к нему потекли ручейки людей, которые
умоляли успокоить разбушевавшегося малыша, который, казалось, был
везде. Каждую секунду любой мог вздрогнуть от раздавшегося за
спиной вопроса прилипчивого ребёнка. Тот, познавая новое для себя
дело, замучил всех вопросами так, что капитан готов был сам
выпрыгнуть за борт, лишь бы не видеть рядом с собой третьего сына
семьи Дандоло. Причём его родной дядя, которому сначала пытались
жаловаться на племянника, сразу от всего открестился, сказав, что
от этого ребёнка можно избавиться только двумя методами: первый из
которых — выбросить его в море, и второй — дать ему то, что тот
хочет. А поскольку первый, самый простой вариант, он сам бы не
одобрил, так как ребёнок был ему родственником, дядя посоветовал
всем смириться, ведь это обычное для этого малыша поведение. Тот
так же всех в своё время доставал во дворце, суя свой нос везде,
куда только мог добраться. Так что «испытание Витале», как он это
назвал, он в своё время тоже прошёл, хоть оно и стоило ему
нескольких седых прядей на голове.