— Мне кажется, что ты ошибаешься, —
Катя покачала головой. — Скорее тут о том, что, веря в сказки, и
сквозь время повторяешь одни и те же ошибки, из раза в раз... и это
всегда плохо заканчивается.
— Ну, можно и так сказать, — пожал
плечами Иван. — А ты что нашла?
— Да не знаю, вроде старославянский,
но не могу разобрать, — Катя протиснулась между стеной и
практически навалившимся на нее Ванькой и опустилась на колени
перед «своей» табличкой. — Разверни софит, а то ни черта не
видно.
Иван кивнул, ловким, отработанным
движением развернул софит, направив свет прямо на табличку. После
чего сел рядом с Катей, голова к голове.
— Так, посмотрим, — он пробежался
глазами по табличке. — Да это старославянский, причем
южнославянское влияние, только почему-то без кендемов. Что за
чертовщина? — он помотал головой. И снова принялся вглядываться в
надпись.
— Что там? — Катя наклонилась еще
ниже, пытаясь прочитать слова, но они почему-то плыли у нее перед
глазами, буквы прыгали, и не хотели складываться во что-то
осмысленное. Славянские письмена не были ее темой, но уж пару то
слов она была в состоянии сложить. Так ведь нет, по какой-то
причине Катя не могла ни прочесть надпись, ни даже выделить
отдельные слова.
— Здесь несколько раз повторяется одна
и та же фраза, — растерянно проговорил Иван, вздрогнув, когда
ощутил, как его тело пронзил холодный ветер, пробирающий, казалось,
до печенки. Но он уже не в первый раз ощущал сквозняки, поэтому
попросту проигнорировал еще один. — «Если сможешь, исправь». Все.
Только эта фраза снова и снова. Никакого указания на то, что нужно
исправить, когда это нужно исправить и каким образом, ничего. Она
конечная, понимаешь? Но это противоречит всему, что я знаю о
старославянской письменности. Там пока с поллитра воды не нальют,
хрен перейдут к сути, здесь же...
Его прервал громкий звук, очень
напоминающий взрыв, когда с громким треском взорвалась лампа в
софите. Во все стороны полетели мельчайшие осколки и сразу же стало
очень темно. Темно и жутко холодно. Катя закричала, поднеся руки к
лицу, в которое впились осколки лампы, разрезая податливую плоть.
На пол, на злополучную табличку падали капли крови ее и Ваньки,
перемешиваясь, затекая в бороздки вырезанных в керамике букв. Иван
пытался нашарить в кармане фонарик, другой рукой прижав к себе
девушку, пытаясь ее как-то успокоить. Они не успели даже встать,
когда укрепленные балками своды подломились и на них рухнул вроде
бы державшийся до этого момента прочно потолок. Их так и нашли
позже ринувшиеся на помощь остальные члены группы профессора
Головина: на полу, девушка была прижата к парню, словно он
попытался ее закрыть собой, чтобы защитить от какой-то опасности, а
в его руке был зажат фонарик. Горящий фонарик.