— О чем задумался? — тот самый
чернявый спросил это вслух, и я, оглядевшись по сторонам, увидел с
изумлением, что мы остались в палатах одни. Я даже не заметил, как
все разошлись, включая Ивана Васильевича. Самое интересное
заключалось на данном этапе в том, что, как только я принял свое
«попадание», пока еще только мозгом, подозреваю, что полноценная
истерика у меня начнется, когда я останусь один, то и перевод пошел
гораздо легче. Да и говорить я теперь мог без особого напряга,
наверное, память тела, для которого эта речь была привычной,
сыграла немаловажную роль. Я покосился на соседа. Еще одна проблема
заключалась в том, что на Руси не было тогда распространено
увлечение увековечивать себя на портретах, поэтому я понятия не
имел, кто есть кто, и это создавало определенную проблему: не мог
же я ходить и спрашивать у всех, кто они такие? А может разбежаться
и башкой показательно обо что-нибудь болбануться, а потом
показывать всем шишку и говорить, будто память отшибло? Вариант
хороший, но вот прямо сейчас не осуществим. А мой собеседник все
еще ждал ответа, и я буркнул.
— Не ожидал, что князь меня выберет в
воеводы.
— Никто не ожидал, после того, как ты,
княжич, его ослушался и не вернулся в срок от Орды.
— Наверное, еще раз хочет верность мою
проверить, все же теперь супротив дядьки родного идти
придется.
— Не переживай, у тебя много верных
соратников, княжич, — и чернявый улыбнулся. — Уж Василий
Милославский точно с тобой пойдет, как и вся его дворянская
поместная конница под руку твою встанет, — и он ударил себя кулаком
в грудь. Боже, благослови Василия, который так кстати представился.
Хотя, услышав его имя, я едва истерично не расхохотался, прикусив
губы, чтобы не ляпнуть: «А почему не Жорж?» Но, вместо этого я
пафосно произнес.
— Поверь, я ценю преданность и помню о
ней, и вознагражу по заслугам, как только смогу сделать
это.
— Может быть, пойдем уже отсюда,
княже? — Василию явно понравился мой ответ, потому что он не
прекращал улыбаться.
— Ты иди, а я еще посижу, мне здесь в
этих палатах лучше думается, — ну не говорить же ему, что я после
того, как останусь один, начну учиться ходить и привыкать к новому
телу. Как я буду учиться владеть оружием, старался не думать,
потому что это было совсем печально. Иван Молодой был прекрасно
обученным воином, не повезло его телу меня в качестве донора души
получить. Ладно, пока что надо просто ходить начать, чтобы об
собственные ноги не заплетаться. Милославский встал, нагнул голову,
не поклонившись, а обозначив поклон, и вышел, а я остался наконец
один и только когда тяжелые дубовые двери закрылись, рассмеялся,
закрыв руками лицо. План о том, чтобы, шандарахнуться обо
что-нибудь головой, и, допустим, ногу сломать, уже не казался таким
уж и дурацким. Не только ведь телу Ивана не повезло со мной.
Самое-то главное, армии со мной не повезло! Как я буду брать Тверь,
одному Богу известно. Может они сами сдадутся? Ну а что, надежда
умирает последней.