– Да не покарает вас Аллах за вашу доброту.
Дорога была присыпана белой, горячей пылью, слева шумел ручей, над ним нависали кроны сирийских чинар, справа порос сухою травой пологий подъем на отроги Антиливана.
Дервиш решительно зашагал к меловым вершинам, схожим с грядой облаков.
Он шел полдня, и никто ему не встретился, никто его не перегнал. Дорога выглядела заброшенной. Ручей ярился и грохотал в своем каменистом ложе. У опушек кедрового леса мелькнули серебристые спины косуль. Кедровник сменили влажные цветущие луга с травами по колено. Дервиш вошел в сухое ущелье, как в коридор с шершавыми стенами. И услышал дальний цокот подков. Лошади приближались.
Опершись на палку, дервиш остановился.
Из-за поворота показались всадники в белых тюрбанах и белых кафтанах с красными поясами. Двое всадников отделились и неспешно подъехали к дервишу.
– Кто ты и что здесь делаешь? – высокомерно спросил один.
Дервиш молча развязал пояс и что-то достал из него.
– Передай своему господину.
Всадник вскинулся:
– Это – чечевица. Ты смеешься надо мной!
– Во имя отца нашего и повелителя, – тихо произнес дервиш.
Всадник уставился на зернышко, потом на дервиша, развернулся и поскакал к своим.
– Отдай ему своего коня, – сказал старший, увидев зерно.
Фидаин выполнил приказание и спешился, дервиш взлетел в седло. Разъезд двинулся вспять – вверх по ущелью.
К вечеру показался замок Алейк, высвеченный закатным солнцем. Он был угрюм и высился над рекой, клокотавшей в разломе плосковершинной горы. Над ним неслись облака.
Всадники остановились у края разлома. В замке раздался протяжный крик и оттуда медленно опустился мост через шумевшую речку.
Дервиш спрыгнул с коня и вбежал по широким ступеням на каменную веранду. За короткими лестницами и алебастровыми сооружениями павильонов завиднелся крепостной сад, обнесенный каменным кружевом стен. Дорогу тут перекрыл невысокий толстый старик.
– Погоди, Исмаил, – сказал евнух. – Тебе приготовлена баня. Хвала Аллаху, ты цел. Отдохни.
– У меня важные новости, Сеид-Ага.
Евнух всплеснул руками, все еще загораживая дорогу.
– Неужели ты думаешь, Исмаил, что есть на свете такое, что можешь знать ты, но не знает имам?
Исмаил понял, что евнух действует по воле господина.
* * *
Распластавшись на мраморной скамье и предоставив себя заботам дюжего банщика, Исмаил размышлял о капризе повелителя. Каждый раз, выполнив очередное смертельно опасное поручение, Исмаил попадал в теплые объятия имама, не успев сбросить грязный плащ.