Нажал и
прислушался к ощущениям. Несколько секунд все было без изменений, а
потом… Потом у меня в голове словно бы взорвался… «снаряд из
знаний». Да, пожалуй, это было самое точно описание данного
ощущения. У меня в голове действительно словно бы взорвался снаряд
из знаний, и я вспомнил все, вообще все, что со мной было до
настоящего момента.
Вспомнил свои имя и даже
фамилию — Алексей Бриг.
Вспомнил богом забытый детский дом с его отмороженными обитателями,
и армию, с не менее отмороженными сослуживцами.
Вспомнил свои многочисленные драки, и подставы. Именно подставы,
потому что зачастую в лоб некоторых тварей просто не одолеешь, и
приходится действовать изящнее. Да, это было откровенно, что
называется, «не по пацански», зато эффективно. По крайней мере мне
удалось выжить. Банально выжить, что в интернате, что в училище,
что армии. А это как ни, крути результат.
И вообще, как сказал кто-то умный: «Честных и подлых приёмов не
бывает. Приёмы бывают либо эффективные, либо нет».
Мифический кодекс чести, хорош исключительно в сопливых мелодрамах.
Реальная жизнь устроена иначе, и в ней всё решает естественный
отбор. Потому что, либо сожрёшь ты, либо сожрут тебя, и для
достижения успеха нужно в прямом смысле идти по головам. Что я и
делал.
Если для победы над двумя врагами разом, нужно было стравить этих
врагов между собой, чтобы потом после схватки добить оставшегося, я
именно так и поступал.
Если можно было подкараулить кого-то в тёмном углу, напасть со
спины, или использовать компромат, я не брезговал и этим.
Ведь, как сказал ещё один кто-то невообразимо умный: В любви и на
войне все средства хороши».
Касательно любви не знаю, потому что никогда никого не любил.
Потому что любовь — это слабость! Потому что полюбить бабу, значит
дать ей над собой власть! Невообразимую власть, буквально
превратившись в ее покорную собачонку! А я не мог этого допустить!
Не хотел этого допускать! Я больше не хотел быть слабым, и точка!
Нет, трахал этих самых баб я в свое время вполне себе много, и
порой с большим аппетитом. Но вот, чтобы впустить кого-то из них к
себе в душу, такого не было. А ведь эти тупые курицы, что мнили
себя хитрыми лисицами, неоднократно пытались ко мне туда
забраться…
Впрочем, и совсем уж бесчувственной тварью, меня тоже было не
назвать. Потому как имелся-таки, в моей жизни человек, один
единственный человек, доступ для которого в эту самую мою душу, был
открыт по умолчанию. Старик. Юридически совершенно чужой мне
старик, с до ужаса дурацким по современным меркам именем Никон,
которого я искренне считал если не родственником, то как минимум
другом. Своим единственным другом.